— Ты сумасшедший, Балкли. Или теперь твоя очередь хохмить?
— Я не сумасшедший, и я не шучу. Я хочу ее вернуть.
— Но ты же понял меня. Я ответил: «Нет».
Глаза его заблестели, подумал Ньювелл. Не нужно заходить слишком далеко. Я не хочу, чтобы он открыл стрельбу. У него пересохли губы. Он все время облизывает их.
— Ты дурак, Ньювелл, — спокойно и очень опасно произнес Балкли. — Круглый дурак. Зачем тебе девчонка? Ты и знаешь-то ее лишь несколько дней. Она ничего для тебя не значит. Я имею в виду, ничего жизненно важного. Ты можешь жить или подохнуть, но я все равно заполучу ее, так или иначе. Я предлагаю тебе жизнь, если ты поможешь мне ее вернуть.
— Ты впустую тратишь время, — стоп, подумал Ньювелл, это неправильная тактика, нужно тянуть время, спросить, что он хочет, чтобы я сделал. Но я не могу. Только не о ней, как о предмете торга. Я даже думать об этом не могу в таком ключе. — Ты говоришь о ней так, словно она — вещь. Тогда можешь застрелить меня, и покончим с этим. Я не стану это обсуждать.
БАЛКЛИ застыл. Лицо его покраснело от гнева. Вот сейчас он может выстрелить, подумал Ньювелл.
Но Балкли спокойно сказал:
— Независимо от того, что я решу сделать тебе, Ньювелл, могу точно сказать, что это тебе не понравится. Я не застрелю тебя сейчас. Это был бы для тебя слишком легкий выход. А мне нравится продлевать удовольствие. На какое-то время я оставлю тебя в живых.
— Ты не можешь заставить меня жить против моего желания. Если начнешь меня пытать, я покончу с собой. И тем самым вырвусь из твоей власти.
— Ты соблазняешь меня, Ньювелл, — медленно, тихо проговорил Балкли. — Мне даже неловко говорить, как ты соблазняешь меня. Я возненавидел тебя до самых печенок с тех пор, как узнал поближе…
— С тех пор, как подставил меня. Мы всегда ненавидим тех, кого подставляем. Наверное, это происходит из-за чувства вины.
— Какая чушь! Я вовсе не чувствую себя виноватым из-за того, что сделал тебе. Я лишь жалею, что не придумал чего-нибудь похлеще. Но я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы придумать этакое…
— А ты ни о чем не забыл, Балкли? Вскоре мы не будем на этой планете одни. Тебя разбудил космический корабль…
— Знаю. Я услышал его.
— И он не нарушит твои планы? Скоро корабль приземлится где-то там, — левой рукой Ньювелл неопределенно махнул в сторону окна. — Капитан и команда уже знают, что эта планета чем-то опасна. Потому что они прилетели на поиски пропавшего первого корабля. На сей раз они будут осторожны. И ты не застанешь их врасплох.
— Дурак, — в голосе Балкли прозвучало презрение. — Они не могут быть достаточно осторожными, потому что не знают, чего опасаться. Разве кто-нибудь станет опасаться нападения деревьев?
Он прав, подумал Ньювелл. Он говорит то же, что думаю я сам. Но не стоит показывать, что я с ним согласен.
— Они станут с подозрением относиться ко всему.
— Ко всему, что шевелится, но не станут опасаться того, чего следует бояться на самом деле.
Как и ты, дружок, подумал Ньювелл. Ты следишь за мной, чтобы я не прыгнул на тебя с этого стула. Но не обращаешь внимания на левую руку. И не понимаешь, что я жестикулирую правой рукой, чтобы отвлечь тебя, направить твое внимание на окно, в то время, как моя рука уже достала гипнотизатор.
А теперь он уже начал работать, и ты даже не видишь его, свет слишком слабый, слишком близкий по спектру к инфракрасному, так что твои глаза воспринимают его, но не передают сигналы мозгу. А ты восприимчив к внушению, старик определил это, когда беседовал с тобой в моем присутствии. Так что прежде чем ты поймешь, что происходит, твои глаза застынут, и ты уже не сможешь отвести их. Ты сделаешь все, что я скажу, на этом и закончатся все твои грандиозные планы…
Балкли заговорил более резко, но его слова уже имели мало значения для Ньювелла.
— Однако, сейчас я не хочу говорить о корабле. Я разберусь с ним, когда придет время. И надеюсь, второй раз не случится землетрясения, способного нарушить мои планы, и я захвачу корабль в целости и сохранности, и уберусь с этой проклятой планеты.
— Это ты так думаешь.
— Это так будет. А теперь давай-ка о тебе, Ньювелл. Ты хочешь жить или умереть? Впрочем, это не тот вопрос. Когда я займусь тобой, тебе захочется умереть, даже если я позволю тебе жить. Настоящий вопрос в том, хочешь ли ты умереть легко, или желаешь сперва пострадать?
