– Что ты, Склеп? – растерялась Таня, неловко похлопывая Гробыню по спине.
– Это от Глома! Он просит прощения, говорит, что хотел проверить чувства и подзаработать денег! – закричала Гробыня.
– И ты простишь? – спросила Таня.
Гробыня мгновенно стала спокойной и рассудительной:
– Эт смотря как будет просить! Да и вообще, мне и с магспирантами неплохо…
Пипа деликатно подцепила двумя пальчиками Гунино письмо и пробежала глазами.
– Короче, так, сегодня летим на Лысую Гору всей компанией, там Ленка и Склепша встретятся со своими хахалями, а мы с Гроттершей будем смотреть на все это дело и ржать. Возражения не принимаются.
– А мне можно с вами? – елейным голоском спросила Попугаева. – Обещаю никому ничего не рассказывать!
– Ну уж нет, обещаниям я не верю, особенно твоим, Попугаева! – замахала руками Гробыня. – Лучше уж сразу пригласить центральное телевидение!
– Для чего? – притворилась, что не поняла, Верка.
– Для освещения моих с Гломом отношений! – пояснила Гробыня. – Или клянись Разрази громусом, или оставайся здесь!
– Ой, что-то мне расхотелось! Сегодня погода плохая, и вообще я с вами как-нибудь в другой раз слетаю! – невозмутимо заявила Верка и, подцепив под руку Дусю, удалилась из спальни, задрав нос к потолку.
Девчонки, условившись встретиться на крыше в восемь вечера, принялись собираться. Танька позвала Ваньку с ними, но он отказался, заверив девушку, что полностью ей доверяет.
Гробыня заставила Таньку нацепить одну из своих кофточек, а Лена долго провозилась с прической. Пипа и вовсе опоздала на целых полчаса. В результате они оказались на Горе в два часа ночи. Здесь еще работали ночные кафешки. Девчонки, руководствуясь знаниями Гробыни о лысегорском общепите, решили зайти в «Безрукого Боба». Там и вправду было очень мило: играла модная музыка, на сцене отрывались в стельку пьяные ведьмы, за крайним столиком сидели трое бледно-зеленых парней, потягивающих из стаканов что-то ярко-красное. В окно заглядывали мертвяки и призывно махали Тане ручками. В назначенный час Лена с Гробыней вышли из кафешки, оставив Таню с Пипой. Дурневская дочка назаказывала себе всяких пирожных, булочек, конфет и даже раскошелилась на фирменный торт.
Таня с грустью поглядела на всю эту гору еды – у нее не было денег, чтобы заказать себе даже треть того, что набрала Пипа.
– Что смотришь? Опять объедать меня вздумала?
– Не надо мне ничего! – обиделась Таня.
– И сразу обижаться! Гордые все стали! – заворчала Пипа. – Это ж я по-сестрински, понимаешь? Чтоб ты совсем не обнаглела!
– Хм, с каких это пор ты меня сестрой признала? – поинтересовалась Таня, взяв кусочек торта.
– Не придирайся к словам! Я это образно, – пояснила Пипа, – и вообще, что-то я сегодня раздобрилась!
К барной стойке подошла девушка в нелепом фиолетовом плаще и зашепталась с барменом.
– Фу, ну и отвратная у этих магфордских магспирантов форма! – заметила Пипа.
– Да уж, Пуппер теперь тоже такую носит, – сказала Таня.
– Мой Бульоныч собрался было после школы к ним в магспирантуру, но я его быстро урезонила!
– И правильно! Вон Шурасик тоже собирался в Магфорд, но остался же у нас!
Пипа только закивала, она не могла ответить – рот был забит пирожным. Пипа ела их так: брала двумя пальчиками, полностью запихивала в рот, хорошенько прожевав, делала гигантский глоток и принималась за другое. От наблюдения за Пипой Таню отвлек бармен, протянувший ей скомканную записку.
– Э-э, извынитэ, дэвушки, сдэсь сидэла нэкая Холина Лэна? – спросил он с грузинским акцентом.
– Ну тут, а в чем дело? – грубо спросила Пипа, она очень злилась, что ее отвлекали от еды.
– Да ни в чем, ни в чем! – залебезил бармен. – Просто ей тут посланиэ оставили, вот получитэ!
– Кто оставил? – поинтересовалась Таня.
– Да вон дэвушка у стойки… – начал он, но тут же умолк: никакой девушки возле барной стойки больше не было.
Гробыня вернулась под утро.
– Ну как? Хорошо просил? – осведомилась Пипа.
Гробыня продемонстрировала золотое кольцо на пальце и ответила:
– Сами видите. Я всегда знала, что мой Гунечка многого в жизни добьется! Девочки, Пуппер отошел на второй план…
