— Нет, великие Господа. Я обнаружил, что раса, к которой принадлежали образцы, развила науку, овладела реакцией ядерного распада и самоуничтожилась в атомной войне.
— Это крайне неразумно — типично, однако, я бы сказал, для теплокровной нестабильности. Что еще?
— Те два образца, которых я выпустил, сильно размножились и расселились по всей планете Глан.
— Нужно было доложить!
— Да, Господа, но я отсутствовал и…
— Они сами должны были доложить нам!
— Господа, я боюсь, что им неизвестно о вашем существовании.
— Как такое могло случиться? — ошеломленно спросил Дран.
— В настоящий момент Тронный Зал находится под тысячелетними слоями наносных горных пород. Геологические сдвиги…
— Тебе было приказано поддерживать чистоту и порядок! — поднял голос Дран. — Опять попусту убивал время?!
— Никак нет, великие Господа! Все произошло в мое отсутствие. Я непременно приму меры.
— Сперва доложи нам, в каком состоянии находятся наши подданные.
— Недавно они научились добывать и обрабатывать металлы. По приземлении я наблюдал множество хитроумных режущих устройств. К сожалению, они использовали их, чтобы резать друг друга.
— Не хочешь ли ты сказать, — взревел Дран, — что в королевстве раздор?
— Увы, это так, мой Господин.
— Я не потерплю самодеятельного насилия среди моих подданных!
— Наших подданных, — многозначительно поправил Дракс.
— Наших подданных, — согласился Дран. — Нам следует принять неотложные меры.
— Не возражаю.
— Я запрещу участие в действиях, связанных с кровопролитием.
— Полагаю, вы имеете в виду совместное заявление, — твердо констатировал Дракс.
— Разумеется. Прошу простить меня; я сильно потрясен критическим положением. Пусть Зиндром подаст нам пишущие инструменты.
— Зиндром, подай…
— Вот они, Господа.
— Так, позвольте… Как мы начнем?
— Пожалуй, я мог бы привести в порядок дворец, пока Ваши Превосходительства…
— Нет! Жди здесь! Это не займет много времени.
— Гм-м. «Мы настоящим повелеваем…»
— Не забудьте наши титулы.
— Действительно. «Мы, монархи империи Глан, настоящим…»
Узкий поток гамма-лучей прошел незаметно для двух правителей. Верный Зиндром тем не менее определил его происхождение и безуспешно пытался привлечь внимание монархов. В конце концов со свойственным его типу роботов жестом он отказался от этой затеи.
— Вот! Теперь можешь поведать нам то, что собирался сказать, Зиндром. Но будь краток, тебе необходимо огласить наше повеление.
— Уже поздно, великие Господа. Эта раса также овладела ядерной энергией и уничтожила себя, пока вы писали.
— Варвары!
— Какая безответственность!
— Могу я сейчас Подняться и почистить наверху, Господа?
— Скоро, Зиндром, скоро. Сперва, полагаю, надлежит поместить настоящую декларацию в Архив для возможного использования при появлении аналогичных обстоятельств в будущем.
Дран кивнул:
— Согласен. Мы так повелеваем. Зиндром принял крошащуюся бумагу и исчез.
— Можно снарядить другую экспедицию, — подумал вслух Дракс.
— Или приказать Зиндрому создать себе подобных. В любом случае необходимо тщательно обдумать ваше предложение.
— А мне — ваше.
— Тяжелый выдался день, — заметил Дран. — Пора отдохнуть.
— Хорошая мысль.
Трубные звуки храпа раздались из Тронного Зала Глана.
Волей-неволей признав, что пустоголовый мир не замечает его творчества, Джей Смит решил выбраться из этого мира. Он потратил четыре доллара девяносто восемь центов, заказав по почте курс, озаглавленный «Йога — Путь к Свободе», но сумма эта не способствовала его освобождению, а, напротив, усугубила его человеческую природу в том смысле, что снизила его способность снабжать себя пищей на четыре доллара девяносто восемь центов.
Приняв позу падмасана, Смит в процессе созерцания сосредотачивался на факте, что его пуп с каждым днем приближался и приближался к позвоночнику. Нирвана, бесспорно, достаточно эстетическое понятие, чего не скажешь о самоубийстве, особенно если у вас к нему душа не лежит. А потому он отвел этот фатальный исход вполне логично.
— Как просто можно лишить себя жизни в идеальном окружении! — вздохнул он, встряхнув золотыми кудрями, которые по понятным причинам достигали классической длины. — Жирный стоик в ванне — рабыни обмахивают его, он прихлебывает вино, а верный грек-лекарь, потупив взор, вскрывает ему вены! Изящная черкешенка, — вздохнул он снова, — наигрывает на лире, пока ее господин диктует надгробную речь, которую произнесет преданный вольноотпущенник со слезами на глазах. С какой легкостью мог бы он совершить это! Но непризнанный художник — нет! Рожденный вчера, отвергнутый сегодня, он удаляется, как слон на свое кладбище, в полном одиночестве.
