Я сидел и смотрел, как идет дождь…
Пять часов спустя все так же лило и громыхало. Я надеялся, что к концу работы немного просветлеет, но, когда пришел Чак Фулер, не было никаких надежд на улучшение. Чак должен был меня сменить; сегодня он был ночным Патрульным.
— Что-то ты рановато, — заметил я. — Часок посидишь бесплатно.
— Лучше сидеть здесь, чем дома.
— Крыша течет?
— Теща. Снова гостит. Я кивнул.
Он сцепил руки за головой и откинулся в кресле, уставившись в окно. Я чувствовал, что приближается одна из его вспышек.
— Знаешь, сколько мне лет? — немного погодя спросил он.
— Нет, — солгал я. Ему было двадцать девять.
— Двадцать семь, — сказал он, — скоро будет двадцать восемь. А знаешь, где я был?
— Нет.
— Нигде! Здесь родился и вырос. Здесь женился… И никогда нигде не был! Раньше не мог, теперь семья…
Он резко подался вперед, закрыл лицо руками, как ребенок, спрятал локти в коленях. Чак и в пятьдесят будет похож на ребенка — светловолосый, курносый, сухопарый. Может быть, он и вести себя будет как ребенок. Мне никогда этого не узнать.
Я промолчал, потому что никаких слов от меня не требовалось.
После долгой паузы он произнес;
— Ты-то везде побывал… — И через минуту добавил: — Ты родился на Земле! На Земле! Еще до моего рождения ты повидал планет больше, чем я знаю. А для меня Земля — только название и картинки. И другие планеты — картинки и названия…
Устав от затянувшегося молчания, я проговорил:
— «Минивер Чиви, дитя печали…»
— Что это значит?
— Это начало старинной поэмы. То есть старинной теперь, а во времена моего детства она была просто старой. У меня были друзья, родственники, жена. Сейчас от них даже костей не осталось. Только прах. Настоящий прах, без всяких метафор. Путешествуя среди звезд, ты автоматически хоронишь прошлое. Покинутый тобой мир будет полон незнакомцев, если ты когда-нибудь вернешься, или карикатур на твоих друзей, родственников, на тебя самого. Немудрено в шестьдесят стать дедушкой, в восемьдесят прадедушкой — но исчезни на три столетия, а потом вернись и повстречай своего прапрапрапраправнука, который окажется лет на двадцать тебя старше. Представляешь себе — какое это одиночество? Ты как бездомная пылинка, затерянная в космосе.
— Недорогая цена!
Я рассмеялся. Я выслушивал его излияния раз в полтора — два месяца на протяжении вот уже почти двух лет, однако раньше меня они не трогали. Не знаю, что случилось сегодня. Вероятно, тут виноваты и дождь, и конец недели, и мои недавние визиты в библиотеку…
Вынести его последнюю реплику я был уже не в силах. «Недорогая цена!» Что тут сказать?
Я рассмеялся.
Он моментально побагровел.
— Ты смеешься надо мной!
— Нет, — ответил я. — Над собой. Казалось бы — почему меня должны задевать твои слова? Значит…
— Продолжай.
— Значит, с возрастом я становлюсь сентиментальным, а это смешно.
— А! — Он подошел к окну, засунул руки в карманы, затем резко повернулся и произнес, пристально глядя на меня: — Разве ты не счастлив? У тебя есть деньги и нет никаких оков. Стоит только захотеть, и ты улетишь на первом же корабле куда тебе вздумается.
— Конечно, я счастлив. Не слушай меня.
Он снова повернулся к окну. Лицо его осветила сверкнувшая молния, и сказанные им слова совпали с раскатом грома.
— Прости, — услышал я как будто издалека. — Мне казалось, что ты — один из самых счастливых среди нас.
— Так и есть. Мерзкая погода… Она всем нам портит настроение, и тебе тоже.
— Да, ты прав. Уж сколько не было дождя.
— Зато сегодня отольется сполна. Он улыбнулся:
— Пойду-ка я перекушу. Тебе чего-нибудь принести?
— Нет, спасибо.
Чак, посвистывая, ушел. И настроение у него менялось тоже как у ребенка — вверх-вниз, вверх-вниз… А он — Патрульный. Пожалуй, самая неподходящая для него работа, требующая постоянного внимания и терпения. Мы патрулируем город и прилежащие окрестности.
Защита закона здесь не вызывает больших проблем. На Земле Лебедя почти отсутствует преступность. Слишком хорошо все знают друг друга, да и скрыться преступнику негде. Практически мы просто контролируем дорожное движение.
Но каждый из ста тридцати моих Глаз имеет по шесть «ресничек» сорок пятого калибра — и тому есть причина.
