Когда до вершины осталась тысяча футов, мы разбили еще один лагерь. Следующая пара сотен футов выглядела попроще, потом шел тяжелый участок, а дальше было трудно что-либо разглядеть.
Когда мы проснулись, оказалось, что нас только двое. Малларди не оставил записки. Генри связался с Доком. Я подключился к их разговору и услышал, как Док сказал:
— Не видел я его.
— Как Келли? — спросил я.
— Лучше, — ответил Док, — может быть, ребра у него все-таки целы.
Затем с нами связался Малларди.
— Я поднялся на четыреста футов, ребята, — услышали мы его голос. — Сюда я добрался без проблем, но дальше будет труднее.
— Почему ты полез дальше один? — спросил я.
— Потому что у меня возникло ощущение, что меня скоро попытаются убить, — ответил он. — Она наверху, ждет на вершине. Вы, наверное, можете увидеть ее. Похожа на змею.
Генри и я взялись за бинокли. Змея? Скорее дракон.
Она свернулась на вершине, верхняя часть туловища была приподнята. Казалось, она достигает в длину нескольких сотен футов; она ворочала головой в разные стороны, отчего над ней возникали электрические разряды.
Потом я увидел Малларди, который полз к змее.
— Подожди, не двигайся дальше! — сказал я в коммуникатор. — Я не знаю, выдержат ли системы защиты, нужно посоветоваться с Доком…
— Нет уж, — ответил Малларди. — Эта малышка моя.
— Послушай! Ты можешь первым взойти на вершину, если тебе хочется именно этого. Но не связывайся с этой тварью в одиночку!
В ответ он только рассмеялся.
— Три наших экрана могут с ней управиться, — сказал я. — Подожди нас.
Ответа не последовало, и мы стали подниматься.
Я оставил Генри далеко позади. Чудовище сверкало на вершине. Я быстро преодолел первые двести футов и бросил взгляд наверх; чудовище успело обзавестись еще двумя головами. Из ноздрей вырывался огонь, а хвостом оно колотило по склонам горы. Я поднялся еще на сто футов и теперь, на фоне идущего от вершины яркого сияния, мог хорошо различить фигурку Малларди, упорно продвигающегося вверх. Я махал ледорубом и, тяжело дыша, бился с горой, двигаясь по его следам. Я начал догонять его; Малларди приходилось пробивать дорогу, а я пользовался его тропой. Потом я услышал, как он бормочет:
— Подожди, дружище, еще рано, — донесся его голос, искаженный статическими помехами в коммуникаторе. — Вот уступ…
Я посмотрел наверх. Малларди исчез.
Потом я увидел, как огненный хвост ударил туда, где он только что находился, услышал проклятья и почувствовал вибрацию пневматического пистолета. Хвост ударил еще раз, и раздались новые проклятья.
Я торопился изо всех сил, используя вырубленные Малларди небольшие ступеньки, когда услышал, как он запел. Кажется что-то из Аиды.
— Черт тебя подери! Подожди меня! — крикнул я. — Мне осталось всего несколько сотен футов.
Он продолжал петь.
У меня начала кружиться голова, но нельзя было замедлить подъем. Правая рука одеревенела, а левая стала, как лед. Ноги словно превратились в копыта, глаза жгло невыносимым огнем.
И вот тогда-то это и случилось.
Вспышка такой яркости, что я пошатнулся и чуть не полетел вниз. Одновременно пение прекратилось, дракон исчез. Я прижался к вибрирующему склону и крепко зажмурил глаза, чтобы хоть как-то защититься от света.
— Малларди, — позвал я. Ответа не было.
Я посмотрел вниз. Генри продолжал подниматься. Я тоже двинулся вперед.
Я добрался до выступа, который упоминал Малларди. Там я его и нашел.
Его респиратор еще работал. Защитный костюм с правой стороны был опален и почернел. Ледоруб наполовину расплавился. Я приподнял его за плечи и, увеличив громкость коммуникатора, услышал его неровное дыхание. Его глаза то открывались, то закрывались.
— Порядок… — прошептал он.
— Порядок, черт тебя побери! Где болит?
— Нигде… я прекрасно себя чувствую… Послушай, я думаю, "сейчас она ослабела… Иди, установи флаг. Только поверни меня, чтобы было видно. Я хочу видеть…
Я устроил его поудобнее и нажал кнопку подачи воды, чтобы он мог напиться. Потом подождал Генри. Он добрался до нас минут через шесть.
— Я останусь здесь, — сказал Генри, садясь рядом с Малларди, — а ты иди. Сделай это.
Я начал подъем на последний склон.
