— Ну вот, — заявил Никодимус, поглядев на бифштексы, — этот божий час безжалостно угробил мою стряпню. Мясо почти сгорело.
— Да ладно, — отозвался Хортон. — Я люблю с кровью, но это не так уж важно…
Элейн рядом с Хортоном, казалось, с большим трудом выбралась из транса.
— Почему вы не предуведомили меня? — выговорила она с упреком. — Почему не предупредили, на что это будет похоже?
— А как это передашь, — заступился за Хортона Плотояд. — Как выразишь, когда все внутри ежится…
— И на что же это было похоже? — перебил Хортон.
— Это было ужасно, — сказала она. — И замечательно. Словно кто-то взял тебя и отвел на огромную космическую гору, и перед тобой расстелена вся Вселенная — все ее величие, все чудеса и все печали. Вся любовь и ненависть, все сострадание и безразличие. Стоишь в своей хрупкой бренности, а тебя обдувают ветры, способные поколебать миры. Сперва чувствуешь себя потерянной и смущенной, словно попала куда-то, где тебе не положено быть, потом вспоминаешь, что не сама напросилась сюда, что тебя забрали помимо воли, и все встает на место. И сразу понимаешь, на что глядишь, и это совершенно не то, что можно было себе представить, — если тебе когда-нибудь приходило в голову, что такое можно представить, чего, разумеется, не было. Стоишь на этой горе и таращишься, сначала не понимаешь вообще ничего, потом мало-помалу до тебя что-то доходит, будто тебе терпеливо растолковывают, что же такое ты видишь. И в конце концов охватываешь всю картину целиком, используя истины, о которых ты и не подозревала, и вот уже почти отдаешь себе отчет в том, как оно все устроено, но прежде чем успеваешь отдать себе отчет, картина исчезает. Как раз в тот момент, когда ты готова осознать увиденное хотя бы отчасти, все исчезает…
А ведь довольно точно описано, подумал Хортон, по крайней мере, раньше для него это тоже было так. Но на сей раз все было иначе, как Шекспир и написал: божий час может изменяться. И какова же логика этих изменений, в чем их причина?
— Сегодня я засек время, — заявил Никодимус. — Воздействие длилось чуть меньше четверти часа. А вам показалось меньше или больше?
— Больше, — ответила Элейн. — Мне показалось, это длилось целую вечность.
Никодимус перевел вопросительный взгляд на Хортона.
— Чего не знаю, того не знаю, — сказал тот. — У меня не сохранилось ясного ощущения времени.
Разговор с Шекспиром был не слишком продолжительным, но сколько времени было проведено на бобовом поле? Он попытался мысленно прикинуть — и не нащупал даже примерной догадки.
— А для вас это было так же? — допытывалась Элейн. — Вы видели то же или почти то же, что и я? Этого-то вы и не могли описать?
— Сегодня было по-другому. Я вернулся в собственное детство.
— И только-то? — удивилась она. — Вернулись в детство, и все?
— И все, — подтвердил Хортон. Он не мог заставить себя рассказать о разговоре с черепом. Рассказ прозвучал бы дико, а Плотояд еще, чего доброго, впал бы в панику. Лучше уж, решил он, просто промолчать.
— Одного я желал бы, — заявил Плотояд, — чтоб божий час поведал нам, как починить туннель. Ты уверен вполне, — обратился он к Никодимусу, — что не сумеешь продвинуться с ремонтом далее?
— Не представляю себе, куда продвигаться и как, — признался робот. — Я старался снять с контрольной панели покрышку и не сумел. Старался вырубить панель из скалы зубилом, но камень оказался твердым как сталь. Зубило просто отскакивает. Это не обычный камень. Его каким-то образом подвергли молекулярной перестройке.
— Магию должно бы попробовать. Если мы вчетвером…
— Не знаю я никакой магии, — отрезал Никодимус.
— Я тоже, — примкнул к роботу Хортон.
— Кое-какую магию знаю я, — заявил Плотояд, — и, может статься, миледи тоже…
— Какую магию ты знаешь, Плотояд?
— Магию кореньев, магию трав, магию танцев.
— Это все примитивные виды магии, — сказала Элейн. — Они не принесут большой пользы.
— По самой своей природе любая магия примитивна, — объявил Никодимус. — Магия есть обращение невежества к силам, которые оно полагает могущественными, хоть и не уверено в их существовании.
— Не обязательно, — возразила Элейн. — Я встречала народы с действенной магией, на которую можно положиться. Их магия имеет, если не ошибаюсь, математическую основу.
