— И вы прибыли сюда по туннелю?
— Да. Я вхожу в команду, которая составляет карту туннелей.
Хортон глянул на Никодимуса — тот, наблюдая за мясом, присел у костра — и спросил:
— Ты что, ничего ей не сказал?
— Мне не выпало случая, — принялся оправдываться Никодимус. — Она не дала мне слова молвить.
Она была так возбуждена оттого, что я умею говорить, по ее выражению, на старшем языке…
— О чем он должен был мне сказать? — поинтересовалась Элейн.
— Туннель закрыт. Им нельзя пользоваться.
— Но он же доставил меня сюда!
— Он доставил вас сюда. Но не доставит вас обратно. Он вышел из строя. Работает, как улица с односторонним движением.
— Но это же невозможно! Там есть контрольная панель…
— Знаю я о контрольной панели, — заявил Никодимус. — Над ней и работаю. Пытаюсь починить.
— И как успехи?
— Не слишком, — признался Никодимус.
— Мы в западне, — вставил Плотояд, — если только треклятый туннель не починится…
— Возможно, я смогу в этом помочь, — сказала Элейн.
— Если сможете, — подхватил Плотояд, — заклинаю вас применить все свои способности. Таил я надежду, что, ежели туннель не починится, я смогу улететь на корабле с Хортоном и роботом, но обдумал сызнова, и мне уже так не хочется. Сон, про который мне объяснили, связанный с замораживанием, страшит меня. Не испытываю желания быть замороженным.
— Мы тоже об этом тревожились, — заверил Хортон. — Никодимус знает толк в замораживании. У него есть трансмог техника холодного сна. Но он знает толк лишь в замораживании людей. А у тебя могут быть отличия от людей, иные биохимические реакции. И у нас нет приборов, чтобы выяснить твою биохимию.
— Стало быть, это исключено, — заключил Плотояд. — Так что туннель обязан починиться.
Хортон посмотрел на Элейн и сказал:
— А вы не выглядите слишком обескураженной…
— О, я полагаю, что обескуражена в достаточной мере. Но не в обычаях моего народа сетовать на судьбу. Мы принимаем жизнь как она есть. И в хорошем и в плохом. Мы знаем заранее, что предстоит и то и другое.
Плотояд, покончив с едой, попятился, обтирая окровавленное рыло щупальцами.
— Иду охотиться, — объявил он. — Принесу домой свежее мясо.
— Подожди, пока мы поедим, — предложил Хортон, — и я пойду с тобой.
— Лучше нет, — отказался Плотояд. — Ты распугаешь мне дичь. — Он потопал прочь, затем обернулся. — Можешь сделать одно и только одно. Можешь выбросить старое мясо в пруд. Однако зажми хорошенько нос, когда будешь выбрасывать.
— Как-нибудь справлюсь, — заверил Хортон.
— Ну и превосходно, — отозвался Плотояд и бесшумно удалился на восток по тропинке, ведущей к заброшенному поселению.
— Как вы на него напоролись? — спросила Элейн. — И кто он, собственно, такой?
— Он ждал нас, когда мы совершили посадку. Понятия не имеем, кто он и что он. Заявляет, что оказался здесь в западне вместе с Шекспиром.
— Шекспир, по крайней мере судя по черепу, был человеком.
— Да, но мы знаем о нем едва ли больше, чем о Плотояде. Хотя, может статься, узнаем больше. У него с собой был полный Шекспир, и он заполнил всю книгу своими каракулями, используя поля и незаполненные страницы. Любое местечко, где сохранилось хоть немного белой бумаги.
— И вы прочитали его каракули?
— Частично. Осталось еще много нечитанного.
— Мясо готово, — объявил Никодимус. — Однако у нас лишь одна тарелка и один набор столового серебра. Вы не возражаете, Картер, если я передам их в распоряжение леди?
— Вовсе нет, — сказал Хортон. — Управлюсь руками.
— Тогда условлено, — объявил Никодимус. — Отбываю к туннелю.
— Как только поем, — сказала Элейн, — приду поглядеть, как у тебя дела.
— Хотелось бы, — честно признался робот. — Пока что я не могу понять там ровным счетом ничего.
— Да ведь все очень просто! — воскликнула Элейн. — Там две панели, одна побольше, другая поменьше. Меньшая управляет защитным полем большей, контрольной панели.
— Нет там никаких двух панелей, — объявил Никодимус.
— Но они должны быть!
— Прекрасно, что должны, но там их нет. Там одна панель, закрытая силовым полем.
— И следовательно, — сообразила Элейн, — это не просто неполадка. Кто-то закрыл туннель сознательно.
