Положив шприц на место, Гэри вернулся к резервуару и нашел вентиль. Закрученный Бог знает сколько лет назад, тот упорно сопротивлялся, пока Гэри не пнул его в сердцах тяжелым башмаком. Открутив дрожащими пальцами вентиль, он уставился на резервуар, глядя, как снижается понемножку уровень зеленой жидкости.
Это зрелище странным образом успокоило его. Все чувства как-то притупились, осталась лишь решимость и готовность выполнить то, что ему предстояло. Осечки тут быть не должно. Одно неверное движение — и вся тысячелетняя работа пойдет насмарку. А вдруг лекарство в шприце выдохлось и не подействует? Что ж, все возможно. Нужно быть готовым к любым случайностям.
Но разве у него есть выбор? Он поднял руку, вытянул вперед и посмотрел на нее. Рука была спокойна и тверда.
Гэри не стал терять время на раздумья. В мозгу вертелась тысяча вопросов, но он отогнал их, решительно тряхнув головой. Сначала дело — а потом будет время и для вопросов, и для удивления, и для размышлений.
Когда жидкости осталось вровень с телом девушки, Гэри отбросил последние сомнения и, наклонившись над резервуаром, взял ее на руки. Постоял, мгновение помедлил, а потом повернулся к двери, вошел в лабораторию и положил девушку на стол. Капли, стекая с шуршащей металлической ткани платья, оставили на полу мокрый след.
Взяв из аптечки шприц, Гэри вернулся к девушке. Поднял ее левую руку, пристально вгляделся. Точечки на коже свидетельствовали о прежних уколах.
На лбу у него выступила испарина. Знать бы точно, что от него требуется! Он же в таких вещах ни в зуб ногой!
Неловко вонзив иголку в вену, Гэри нажал на поршень. Ну вот и все, дело сделано. Он отступил назад.
Ничего не происходило. Гэри ждал.
Через несколько минут девушка слабо вздохнула. Гэри как завороженный наблюдал за ее пробуждением к жизни. Дыхание стало глубоким и ровным, затрепетали ресницы, дрогнула правая рука…
И вот она уже смотрит на него темно-синими глазами.
— Вы в порядке? — спросил он, ощущая, как глупо звучит его вопрос.
Она пробормотала что-то в ответ. Язык и губы плохо ей повиновались, но Гэри понял, что она хотела сказать.
— Да, я в порядке.
Она спокойно лежала на столе. Потом чуть более разборчиво спросила:
— Который нынче год?
— 6948-й, — ответил Гэри. Глаза у нее округлились.
— Почти тысячелетие, — пробормотала она. — Вы ничего не путаете? Вы уверены?
— Это единственное, в чем я сейчас уверен, — кивнул он.
— Вот как?
— Ну да. Я нашел вас, оживил… Я до сих пор не уверен, что все это мне не снится.
Она рассмеялась странным, неуверенным смешком: мышцы, так долго бывшие неподвижными, разучились правильно функционировать.
— Вы Кэролайн Мартин, верно? — спросил Гэри. Девушка удивленно взглянула на него и села.
— Я Кэролайн Мартин, — ответила она. — Но откуда вы знаете мое имя?
— Я его прочел. — Гэри махнул рукой в сторону диплома.
— Ах да! Я напрочь забыла о нем.
— Меня зовут Гэри Нельсон, — представился Гэри. — Свободный репортер. А мой приятель ждет нас на борту нашего судна.
— Я, наверное, должна поблагодарить вас, только не знаю как. Просто сказать «спасибо» — этого явно недостаточно.
— Не ломайте голову, — лаконично посоветовал Гэри.
Девушка потянулась, подняв кверху руки.
— До чего же хорошо снова быть живой! — воскликнула она. — И знать, что впереди у тебя целая жизнь.
— Но вы же не умирали, — возразил Гэри. — Вы просто заснули, а теперь пробудились ото сна.
— Нет, это был не сон, — сказала она. — Это было хуже смерти. И все из-за одной ошибки.
— Ошибки?
— Да, одной-единственной. В жизни не догадаетесь какой. Я, по крайней мере, не сумела догадаться вовремя. Видите ли, при анабиозе все физические процессы в организме заторможены почти до нуля, то есть метаболизм замедляется почти до полной остановки. Но с одним исключением. Мой мозг продолжал работать.
Гэри сделалось жутко.
— Вы хотите сказать, что все осознавали? Она кивнула:
— Я ничего не слышала, не видела, не чувствовала. Не ощущала своего тела. Но мыслительный процесс продолжался, и длился почти десять веков. Я пыталась не думать, но не могла. Я молилась о смерти, как о спасении. Я на все была согласна, лишь бы прекратилась эта вечная пытка мыслями.
