Он прошел дальше на отмель, поймал лодку за борт и вытащил ее на песок.
— Благослови тебя Господь, — изрек сидящий в лодке. — Какое сегодня чудесное утро.
— Отец Фланаган! — воскликнул Блэйн. Старый священник улыбнулся очень доброй, даже светлой улыбкой.
— Вы далеко забрались от дома, — заметил Блэйн.
— Я иду туда, куда ведет меня Бог. — Отец Фланаган похлопал ладонью по сиденью перед собой: — Хочешь, посиди со мной немного. Да простит меня Господь, но я жутко устал.
Блэйн вытащил лодку еще дальше на берег, сел в нее и протянул священнику руку. Отец Фланаган взял ее в свои скрюченные артритом ладони и осторожно пожал ее.
— Рад видеть вас, святой отец.
— А я, — ответил священник, — повергнут в смущение. И, должен признать, искал тебя.
— Странно, — удивился Блэйн, отчасти озадаченный, отчасти напуганный этим признанием. — Такой человек, как вы, наверняка имеет более важные дела.
Священник выпустил его руку, не забыв успокаивающе погладить ее.
— Это не так, сын мой, — сказал он. — Для меня нет более важного дела, чем идти следом за тобой.
— Простите, святой отец, но я не понимаю.
Отец Фланаган наклонился вперед, уперевшись искалеченными руками в колени.
— Ты обязательно должен понять. Слушай меня внимательно. И не впадай в гнев. И не торопи меня.
— Конечно, — согласился Блэйн.
— Ты, наверное, слышал, что говорят о святой церкви. Что она косная и негибкая, что она придерживается старых правил и древнего образа мыслей, что она если и меняется, то очень медленно. Что она сурова и догматична…
— Да, я слышал все это.
— Дело в том, что это не так. Церковь не отстает от времени, она меняется. Ибо в противном случае она не смогла бы существовать во всем своем блеске и величии. Ей не страшны ветры и сквозняки людской молвы, она не боится потрясений меняющихся нравов. Она приспосабливается, хотя и не слишком быстро. И эта медлительность вызвана тем, что церковь не должна ошибаться.
— Не хотите же вы сказать…
— Именно хочу. Если помнишь, я тебя спрашивал, оборотень ли ты, а тебе это показалось ужасно забавным.
— Но это действительно забавно.
— То был ключевой вопрос, — сказал священник, — упрощенный до предела, с тем чтобы на него можно было ответить простым «да» или «нет».
— Тогда я отвечу еще раз, Я не оборотень. Старик вздохнул.
— Ты хочешь, — с обидой произнес он, — затруднить мне мой рассказ.
— Продолжайте, — сказал Блэйн. — Я постараюсь сдерживаться.
— Церковь должна знать, что такое паракинетика: естественная человеческая способность или колдовство? Когда-нибудь, может, через много лет, ей придется принимать решение. Ей, как и по всем проблемам человеческой этики, придется определить свою позицию. И я не раскрою секрета, если скажу, что учрежден специальный комитет теологов, изучающих этот вопрос.
— И вы? — спросил Блэйн.
— Я лишь один из многих, которым поручено расследование. Мы только собираем факты, которые в должный момент будут представлены на рассмотрение теологам.
— И я — один из собранных вами фактов? Отец Фланаган утвердительно наклонил голову.
— Мне только одно неясно, — произнес Блэйн. — Почему у вашей веры вообще возникают сомнения? У вас же есть доказательства «святых чудес». Ответьте мне, что такое любое ваше «чудо», как не проявление паракинетики?
— Ты так считаешь?
— Да, я в этом не сомневаюсь.
— Мне трудно согласиться с тобой. Это слишком похоже на ересь. Но я хотел спросить тебя вот о чем: в тебе есть что-то необычное, чего я не видел в других?
— Я — наполовину нечеловек, — с горечью ответил Блэйн. — Вряд ли кто еще может сказать о себе то же самое. Сейчас вы беседуете не только со мной, но и с созданием, даже отдаленно не похожим на человека, — существом, которое сидит на планете за пять тысяч световых лет отсюда. И оно живет там уже миллион лет, а может, больше. И проживет еще не один миллион лет. Оно отправляет свой разум путешествовать по другим мирам, но, несмотря на все путешествия, ему очень одиноко. Тайны времени для него не существует. И не знаю, есть ли для него вообще тайны. И все, что знает оно, знаю я. Мне надо только, если у меня будет время, все разобрать, пронумеровать и разложить по полочкам. У себя в мозгу.
