Но сложная иерархия литературного мира, не раз поделенная и переделенная территория, остается по — прежнему неизученной, ее заслоняет фикция, принятая всеми участниками литературного процесса: сказка о волшебной стране, царстве чистого творчества, лучшем из миров, где на свободе при всеобщем равенстве царит литература. Эта фикция, основополагающее кредо самих писателей, мешает видеть реальное устройство литературной вселенной. «Неоднородную структуру» литературного мира (воспользуемся выражением Броделя), реальный режим его специфической экономики заслонила картина «чистой, свободной, общей для всех и каждого литературы». При этом произведениям, возникающим в «малых» с точки зрения литературы странах, гораздо труднее участвовать в литературном процессе и только чудо может помочь им стать известными.
Мировая Республика Литературы далека от умиротворяющего процесса, который повсюду принято именовать глобализацией. История (и экономика) литературной республики, во всяком случае, та, что будет изложена в этой книге, в первую очередь, будет историей соперничества во имя литературы, повествующей, как ниспровержения, манифесты, заговоры, перевороты, своеобразные революции и всевозможные литературные движения формировали мировую литературу.
Биржа литературных ценностей
В 1939 году Валери с помощью терминов экономики и называя ее «духовной экономикой», описывая систему интеллектуального обмена, так оправдывал использование экономического словаря: «Вы видите, что я позаимствовал язык биржи. В применении к духовным понятиям этот язык может показаться странным, но я считаю, что лучшего для них нет, и скорее всего, нет другого, чтобы выразить соотношения между ними, так как духовная экономика равно как и материальная, если хорошенько подумать, сводятся просто — напросто к соперничеству ценностей[10]». И продолжает: «Я считаю, что есть валюта, именуемая «ÿM», как есть валюта, именуемая «нефть», «зерно» и «золото». Ум я называю валютой потому, что его ценят, придают ему значение, обсуждают вложения, которых не пожалели бы, чтобы его приобрести. Валюту «ум» можно вложить, можно, как выражаются биржевики, следить за его курсом, колебания которого есть колебания общественного мнения. Котировку отражают страницы газет, по ним можно судить, с какими еще ценностями конкурирует эта. Поскольку всегда существует конкуренция ценностей […]. Ценности, которые то понижаются, то повышаются, и составляют рынок человеческой деятельности». «Цивилизация, — пишет он далее, — это капитал, который растет век за веком, как это случается с другими капиталами, вбирая в себя многообразие различных интересов». По мнению Валери, речь идет «о богатстве, которое растет, как растут природные богатства, откладываясь слой за слоем в головах людей».
Если продолжить размышления Валери, применив их к особой экономике литературного мира, то можно описать соревнование, в которое втянуты все писатели, в виде обмена особой валютой, имеющей хождение только в литературном мире, в виде пользования общим для всех «капиталом Культуры и Цивилизации», немалую часть которого составляет литература. Валери считает возможным анализировать эту специфическую «валюту», имеющую хождение только на «рынке человеческой деятельности», обращаемую по законам, свойственным области культуры, не имеющую ничего общего с «экономической экономикой», но вместе с тем свидетельствующую о существовании особого пространства: интеллектуальной вселенной, где осуществляются особого рода обмены.
Пользуясь терминологией Валери, литературная экономика осуществляется посредством «рынка», то есть сферы, где циркулирует и обращается единственно признанная всеми участниками валюта — литературная ценность товара.
Валери был не единственным, кто в «антилитературных» терминах описал функционирование литературного мира. До него очерк литературного мира, живущего по законам новой экономики, набросал Гете, описав «рынок, где каждая нация предлагает свой товар», упомянув о «всеобщей интеллектуальной коммерции»[11]. Антуан Берман считает, что Weltliteratur (мировая литература) появилась одновременно с Weltmarkt (мировым рынком). Экономическая и коммерческая терминология в этих текстах ни для Гете, ни для Валери не была метафорической. Гете дорожил точным понятием «мирового обменного рынка»
