- Никогда не понимал, чем витиеватость отличается от лицемерия, господин Маньян, - сказал Ретиф.
- Ага! Вот здесь-то как раз и проходит тончайшая черта различия, Ретиф, которая далеко не всякому видима. Пока наши враги набираются ярости и пытаются поймать нас на провокации, мы бьем по ним массированной иностранной помощью, культурным обменом слева и справа, сверху и снизу, в грудь и в спину и - пожалуйста! Прежде чем наши критики смогут завопить: "Ах вы дураки!", мы уже сидим в их столице и преспокойненько и самым мирным способом осуществляем с ними самые тесные взаимоотношения, в частности, торговые. Торговлю я подчеркнул не случайно. Как только угнетенные базуранцами крестьяне получат возможность иметь знаменитые апонские камеры или хобоканские шерстяные одеяла - можно считать, что конфликт исчерпан, и нам остается только праздновать победу.
- Прекрасно понимаю, Бэн, - мягко проговорил Кранкхэндл, - что демонстративно выражаемое вами презрение к формуле и регламенту проведения официальных совещаний - это не более чем желание привлечь к себе внимание. Ну что ж, вы добились своей цели. Мы поверили в то, что у вас или у Ретифа появилась какая-то идея, которая достойна нашего внимания. И подчеркну: идея, непосредственно связанная с обсуждаемой в данную минуту проблемой.
- У кого, у меня?.. То есть у Ретифа?.. О, что вы, господин министр, мы просто комментировали ваше умение быть лидером в дипломатии и, может быть, зашли в этом слишком далеко.
Собравшиеся дипломаты все изъерзались на своих креслах, выражая этим моральную поддержку бедняге Маньяну, но молчали. И только какие-то неопределенные глухие звуки доносились откуда-то с середины стола, сопровождаемые тонким, действующим на нервы скрежетом, который хорошо известен под термином "кошки на душе скребутся".
- Ну и что теперь? - риторически вопросил Кранкхэндл. - Неужели наше совещание кто-то собрался скомпрометировать производством каких-то невнятных звуков. Кто-то как несмышленый малыш решил поиграться. Но напомню вам, господа, вы находитесь в величественных стенах Центрального Сектора!
- Сэр, если мне будет позволено высказать предложение... - дрожащим голосом проговорил Маньян.
В эту минуту стало ясно, что звуки поступают не из комнаты, а в комнату. Из коридора, через запертую дверь. Все дипломаты, как по команде, повернули свои головы к двери.
- Ну раз кроме вас некому что-то сказать... - дозволил Кранкхэндл.
- Я так понимаю, что... Джордж упоминал о том, что сегодня с визитом в Сектор прибывает базуранский посол... По времени как раз сходится. Я бы предложил... Как вы полагаете, не было бы плохо пригласить Его Превосходительство поучаствовать в нашей дискуссии?
- Я как раз хотел обязать кого-нибудь из вас немедленно отправиться к базуранской делегации и официально сделать им такое приглашение.
- Да, сэр, разумеется, вы этого хотели, просто я... Я только имел в виду...
- Достаточно, Бэн.
- Но...
- Садитесь лучше, - тихо проговорил Ретиф.
Маньян сел.
В ту же секунду со своих кресел вздернулась вверх целая дюжина дипломатов, которые выпячивая вперед грудь безмолвно предлагали свою кандидатуру для выполнения столь ответственного поручения.
- Сэр, я как раз собирался сейчас сбегать в сортир. По дороге я вполне бы мог... - подал реплику младший вице-консул, не успевший подняться вместе со всеми.
- Мне просто необходимо поупражняться в дипломатии, босс, - залихватски произнес Кларенс.
- С другой же стороны, - тихо сказал заместитель министра. Его голос, будто ножом подрезал шум, поднявшийся за столом, и все стихло, - мне пришло в голову, что приглашение представителя расы, совершившей агрессию, присоединиться к обсуждению на нашем сверхсекретном галактическом совещании, - а ведь мы рассматриваем как раз вопрос о мерах, которые должны быть приняты для воздействия на агрессора, - некоторыми непосвященными может быть расценено как своего рода прокол в системе безопасности, упущение в нашей с вами работе или что-нибудь еще в подобном роде. Так или иначе, а я был вооружен строжайшими инструкциями, одно из положений которых гласит, что в наших совещаниях не должен участвовать никто из посторонних, вне зависимости от причины и конкретных обстоятельств. Вот такие пироги.
