Мир животных. Млекопитающие. Часть 2 - страница 34

А она в лесу поступает так: раскопав лапками небольшую ямку, кладет в нее орех, затем, надавив мордой и постукивая по ореху верхними резцами, загоняет его еще глубже в землю. Лапками присыпает сверху землей и листьями и уминает их. Так же «закапывал» орех и бельчонок, но в воображаемую землю и листья, и поэтому все его действия «повисали» в воздухе, превращаясь в бесцельную пантомиму. Вообще манипуляции белки с орехами очень интересны.

Прежде всего как находит белка (опытная!) лесные орехи? Она ведь не станет высматривать да выискивать, на какой ветке и за каким из тысячи листьев прячется обойма с орехами. Она поступает так: потревожит куст, и в сторонку: какая ветвь дольше качается, та и тяжелей, на ней и орехи!

Молодая белка грызет все орехи подряд, даже явно гнилые и червивые. Опытная сразу отличает негодные. Колет орех так: пробив в нем дырочку нижними резцами, затем с силой раздвигает их в стороны. Особое устройство мышц и челюсти позволяет ей такое сделать без труда. Скорлупа ореха, словно раздвинутая пинцетом, лопается. Но ведь тоже надо знать, куда кусать, чтобы орех легко лопнул.

«Опытная белка захватывает орех так, чтобы начать работу с самого уязвимого места – неглубокой бороздки на скорлупе. Зверек быстро углубляет ложбинку, поворачивает орех своими „ручками“, еще раз сильно вгрызается в него, и скорлупки падают на землю. Совсем иначе выглядят действия молодой белки… Сначала бельчонок ведет себя так, словно он самый искусный мастер беличьего племени. Схватив орех, он поворачивает его туда-сюда, грызет с большой живостью и спустя некоторое время раскусывает скорлупку. Однако затрачиваемые им усилия крайне неэффективны: вместо того чтобы углублять зубами бороздку, неопытная белка грызет всю поверхность ореха, принимается за работу снова и снова в разных местах и тратит впустую массу энергии. Короче говоря, у белки внутренне запрограммированы такие действия, как умение манипулировать орехом, грызть его и раскусывать, но делать все это наиболее эффективным образом она должна еще научиться на собственном опыте» (Нико Тинберген).

При неурожае кормов белки массами уходят из обжитых мест. Идут не толпами, а обычно на известной дистанции одна от другой, иногда широким фронтом в 100-300 километров. При переправах через реки, даже морские заливы, сбиваются в более плотные стаи и плывут (представьте себе!), подняв хвостики. Многие тонут, но оставшиеся плывут. Благополучно перебравшиеся через водные и иные преграды (города, тундра) бредут дальше со скоростью 3-4 километра в час. Идут, стирая лапы в кровь, погибая в реках, в зубах встречных и преследующих их хищников и от рук человека. «Белка-ходок» – так ее назвали. От родного гнезда, из родного леса, где жить ей завещано вековым опытом предков, она, гонимая голодом или предвестием голода, идет. Но куда? Всем известно, как свято чтут звери свой участок обитания. А она ищет новый. И случается, находит. В двадцатых годах из Сибири на восток ушла большая группа белок. Многие погибли в пути через весьма просторную прикамчатскую тундру. Но многие дошли до лесов Камчатку где никогда раньше белки не встречались. И теперь там живут.

У признанной на пушных аукционах «королевы белок» и здоровье неплохое, хотя сама она «природный носитель возбудителей» разных недугов: энцефалита, туляремии, пастереллеза, рожистой инфекции и пр.

Нет, это не ругательство. 40 тысяч полевок и мышей насчитали счетчики лесной переписи населения на одном квадратном километре по-летнему зеленого массива. Цифра внушительная. Невольно вообразишь, что, отправившись на тот самый квадратный километр по грибы, то и дело наступаешь на хвосты мышей и полевок.

Но если вы пойдете в лес, то скорей всего, проплутав полдня, даже не увидите ни одной мыши или полевки. Приведенная пятизначная цифра вовсе не свидетельствует о «мышиной напасти», о коей не раз сообщали добросовестные пимены русских летописей: «И всякий злак жрали, и шли везде, и был глад…» Сорок тысяч полевок и мышей на квадратный километр – это нормально и, может быть, даже маловато. Англичанин Элтон, к примеру, не теряя хладнокровия, доносит о 250 полевках на акр, что при соответствующем умножении даст 62 500 полевок на квадратный километр. А Эрнест Уолкер – даже о 12 тысячах полевок на акр – 3 миллиона на квадратном километре! Это, разумеется, уже сверхнорма; такое бывает в годы взрывной вспышки численности упомянутых грызунов.