В глазах Щербака мелькнул испуг.
— Да ладно! Ты шутишь?
— Загляни мне в глаза и еще раз прикинь, обманываю я или нет. Подумай.
Он так и сделал. Заглянул, а потом отвел взгляд. Первым. Тихо промолвил:
— Получается, она в земле год. Для того чтобы ее вернуть, надо отдать год своей жизни. Думаешь, я этого не сделаю?
— Нет, — сказал Ларион. — Не год. Не забывай: она умерла. Придется вернуть жизнь в мертвое тело, отмотать для нее время назад на год. Только для нее. Это потребует…
— Сколько? — выдохнул Щербак. — Говори сразу.
— Год для мертвого — это десять лет для живого. Такие примерно пропорции для подобного дела. Потребуется десять лет чьей-нибудь жизни.
Помощник мэра охнул.
Ларион ждал. Ему было интересно, что за этим последует. Десять лет — большой срок. Трудно решиться отдать их, даже любимой дочери.
Ну же…
— Хорошо, я согласен, — глухо сказал Щербак. — Пусть так будет. Только давай не будем тянуть. Вот прямо сейчас, пойдем… Я покажу, где она лежит. А ты… Десять лет — большой срок, но я согласен.
Пальцы у него заметно дрожали.
— Не получится, — сообщил Ларион. — Просто не получится, не стоит даже и пытаться.
— Почему? — взвыл помощник мэра. — Ты так и не сказал — почему?
— Потому, — мрачно ответил Ларион, — что у тебя этих десяти лет просто нет в запасе. Вот такие, брат, дела.
7
— Знал бы ты, как они достали, — сказал Шестилап.
— Неужели? — вскинул бровь Ларион.
— Страшное дело. Целыми днями только и делают, что жрут, спят, а также пялятся друг на друга. Молча.
— Неужели среди них нет ни одного говорящего?
Федоров окинул взглядом конюшню, потом ткнул пальцем в гигантского гуся, внимательно за ними наблюдавшего.
— Нет, он не умеет, — сообщил верховой кот. — Я проверил.
— А может, лишь делает вид?
Шестилап фыркнул, встопорщил усы.
— Сказал же — проверил. Давай лучше о другом. Что, опять будем делать ноги?
Ларион задумчиво почесал в затылке. Потом заявил:
— Скоро, мне кажется. А жаль, город неплохой, работы невпроворот. И население очень дружелюбное.
— Вижу, что дружелюбное, — сообщил кот. — Может быть слишком? У тебя, кстати, костяшки пальцев разбиты. С кем дрался?
— Пустяки, — махнул рукой ведьмак. — Это даже не драка была, а так, что-то очень несерьезное. В общем, не стоит внимания.
Он прошелся по конюшне, еще раз внимательно оглядел гуся, пытаясь прикинуть, каким макаром на нем можно ездить. Качает, наверное, немилосердно. Вот если его запрячь в тележку, тут он явно потянет. Здоровый гусь, сильный.
— А что стоит внимания? — спросил Шестилап из своего угла.
Ларион вернулся к нему, проверил подстилку, убедился, что она свежая, заглянул в ведро. Оно было полно, причем, чистой воды.
Это было неплохо.
— Внимания? — наконец сказал он. — Внимания заслуживает помощник мэра. Очень предприимчивый дядечка. Что надо, он проведал, повод у него есть и повод серьезный. А вот времени не хватает. Немного, но все-таки… Дочка у него год назад умерла. Вот такая штука.
Они помолчали.
— Думаешь, не отступится? — поинтересовался Шестилап.
— Нет.
— Значит, будет искать заместителей. Тех, кто отдаст ему свое время.
— Будет.
— Понятно, — кот вздохнул, глянул внимательно желтым взглядом, отвернулся. — Мы ведь в такие игры все еще не играем?
— Нет, — ответил Ларион.
— И это — правильно.
— Кто бы спорил? В общем, ты будь наготове. Думаю, еще день-два я продержусь, но вообще-то в любой момент может возникнуть надобность резко сделать ноги.
— Да уж понятно, — солидно протянул Шестилап. — В первый раз, что ли? Может, сегодня еще раз сходим на кормежку? Тут в ближайших домах столько непуганой живности развелось. Город большой, есть чем поживиться. Потому они жирные, вкусные.
— Посмотрим, — сказал Федоров. — Как кости лягут. Давай не доставай тут других обитателей. Не дай бог, их хозяева примутся жаловаться. Держи свои мысли при себе.
— Не учи ученого, поешь… гм… сам знаешь чего, моченого.
— Язык с мылом помою, — пообещал Ларион, выходя с конюшни.
Он закрыл за собой дверь, отошел от нее немного и остановился, вдруг ощутив, как это хорошо — просто жить, не задумываясь о времени, судьбе, возможности кого-то вернуть, тайнах и их решении, о том, кто же такие на самом деле ведьмы. Просто жить. Не так мало, если подумать.
