— И кто же у нас спец по губискам?
— Не по пурпурным, а по пленным. Этим должен заниматься Дондик. У него есть умение допрашивать, может, даже угрожать.
— А ты — никак? — Рымолов подумал. — Не знаю, а вдруг ты прав? Подождем Дондика. Чем же ты хочешь заниматься?
— Похоже, я разведчик, — признал Ростик. — А для этого у нас появился новый инструмент — лодки. Вот их возможности, пожалуй, я бы выяснил с большим удовольствием, чем возиться непонятно с кем и как.
Рымолов посмотрел в окошко.
— Ну, что же, по крайней мере, в последовательности тебе не откажешь. Значит, с тобой мы решили.
Ростик вылетел из кабинета Председателя пробкой и потопал к дому. Свою идею он озвучил уже на улице, когда рядом никого не было:
— Никогда не буду кабинетчиком. Ну их… всех.
После этого гнев его несколько спал. Хотя он по-прежнему не мог объяснить, что именно вызвало у него такую бурную реакцию. Разумеется, не Рымолов, это точно. Бывший отсидент, профессор и просто умный человек еще сам по себе не будил в Ростике гнева. По крайней мере, Ростик был уверен, случись им остаться наедине, выяснится, что Председатель думает и говорит по-прежнему.
Но все-таки что-то в Рымолове стало не так. То ли магия места, кабинет, даже самого райкома повлияла на его психику, то ли необходимость решать за других, не вдаваясь в нюансы, кратко и решительно, строго и жестко?
Интересно, чувствовал ли это сам Председатель? Может быть, он думает, что все идет по-прежнему, а может, полагает, что сумеет вернуться к нормальной работе, когда кончится срок его полномочий? Но как он может кончиться?
Возможно, русскому человеку так же невозможно отдать власть, как не пить американскому индейцу, или китайцу не курить опиум, или банкиру не наживать богатство. Будь оно все проклято, решил в итоге Ростик.
На отцовской лавочке постелили новую доску, взамен изгрызенной саранчой. И не составляло труда предположить, кем именно — Поликарпом. Потому что на ней теперь сидела Рая. Ее живот уже существенно округлился под платьем из тугой, плотной шерсти. Ростик сел рядом.
— Привет. Наверное, жарко в таком платье?
— Привет, — она улыбнулась. Ростик с удивлением обнаружил, что сидела она, практически не замечая никого и ничего вокруг, почти в дреме, хотя глаза ее были открыты, а лицо подставлено солнышку. — Я тут задумалась.
— О чем?
— Да так, обычные девичьи грезы. Как и что будет? Как было бы хорошо, если бы все пошло иначе… Ну и о ребеночке тоже. Как думаешь, мальчик будет или девочка?
— А тебе кого хотелось бы?
— Мне? — Она задумалась.
С умственными процессами у нее стало сложнее, решил Ростик с внезапной нежностью. Наверное, это со всеми девицами происходит, и с моей тоже скоро произойдет.
— Мне бы хотелось девочку, — объявила она громко.
— Тогда желаю тебе девчонку.
— А мнение Полика ты не спрашиваешь?
— Да я его почти не знаю. — Ростик встал.
— Может, вы бы подружились?
Ростик пожал плечами, без доспехов, которые он отдал в ремонт на завод, это было очень приятно.
— Скоро это случится?
— Осенью, все будет осенью. — На лице Раи мелькнула тень волнения.
— Правильно, тогда даже цыплят считают, — ответил Ростик, стараясь немудреной шуткой разогнать эту тревогу. Без умных складок на лбу Рая была гораздо красивее и почтеннее. К ней хотелось сразу обращаться по отчеству.
— Погоди, — она вдруг схватила его за руку, обращаться на «вы» уже не хотелось. — Давай посидим, расскажешь что-нибудь. А то мне Полик рассказывает только про перлитность стали и как они пытаются получить что-то вроде дюралюминия…
— На самом деле это действительно важно, — сказал Ростик. Он видел, как ей хотелось, чтобы кто-то посидел рядышком, пусть даже он. — И мне некогда, нужно идти.
— Все вы так, — печально улыбаясь, сказала Рая. — Ну, тогда иди, пока я не передумала.
Ростик забежал в дом. Рая не шутила. Он чувствовал, что в ней вместе с пузом появилась какая-то властность. Словно она и вправду могла приказать ему остаться. Теперь ему стало понятнее, чем девчонки отличаются от женщин.
Есть было нечего, хотя и хотелось. Почему так получалось, он не знал. Но определенно, жевать он стал гораздо больше. Чтобы совсем не мучиться голодными спазмами в желудке, он взял кружку, засыпал ее дробленой овсянкой, так что получалось что-то вроде земного «Геркулеса», и залил кипяченым молоком. Смесь была невкусной, но Ростик привык и находил в ней определенное удобство. Главное — готовить не нужно было, все получалось даже быстрее, чем чай.
