— Да, я полагаю, тут уже, так сказать, не их юрисдикция, и они отлично понимают это.
— Думаешь, все поделено? Все эти болота, холмы, степи… Почему же тогда никто не заявил прав на Боловск? — начал горячиться Пестель.
— Откуда ты знаешь, что атаки насекомых не были как раз заявкой?
Пестель тряхнул головой.
— Никогда об этом так не думал.
— А следовало бы, — ответил Ростик.
— Хорошо, пусть ты даже прав. — Старшина решил перевести спор в конструктивное русло. — Значит, мы спаслись тем, что случайно забрели на чужую территорию? Но это значит, что нам грозит другая беда, где же она?
— Та самая, которой, по твоей гипотезе, опасались пернатые? — поддержал старшину Пестель.
— Может, этот огонь?
После этого разговоры как-то сами собой утихли. И все стали дружно собираться.
Самым удивительным было то, что лошадки тоже не протестовали. Они, конечно, не восстановились после последнего марша, но даже не пытались дергаться, когда им на спины снова стали укладывать тяжелые седла и нагружать полегчавшие, но еще изрядно увесистые дорожные сумки.
Часа за три до полудня, насколько его удавалось определить на глазок, они отправились в путь. И проехали совсем немного, не больше пяти километров, когда вдруг откуда-то сзади долетел отдаленный, очень печальный, но вполне однозначный рык.
Старшина остановил свою лошадку, повернулся, насколько позволяли ему перевязки под доспехами, которые он с большим трудом натянул на себя, приложил руку к глазам. Ростик посмотрел на него, достал бинокль. Он искал хоть что-нибудь примерно в тех местах, где была разбита их стоянка, но ничего не видел. И вдруг…
Он даже дернулся в седле и, конечно, сразу потерял это из поля видения. Пестель, который не спускал с него глаз, дожидаясь своей очереди, спросил:
— Что такое?
— Не знаю, — Ростик передал ему бинокль. — Что-то очень… необычное. Я видел только тень.
— Да что с тобой? — спросил старшина. — Раньше ты так не дрожал?
— Я и не дрожу, — огрызнулся Рост. — Я видел только тень… А тени бывают очень…
— Да какая тут может быть тень? — спросил Пестель. — Тут вечный полдень.
— Что бы это ни было, нужно сматываться, — решил старшина. — Может, на этот раз обойдемся без игры в казаки-разбойники.
Но это им не удалось. Они попытались выжать из лошадок хоть какую-нибудь прыть, но те только тихонько ржали, а темпа не прибавляли. Впрочем, часа через два после полудня они стали проявлять признаки нервозности.
Это было странно, потому что ничего не было видно, никто за ними не гнался. Сзади расстилалась ровная, просматриваемая на десяток километров каменистая равнина. Слева непроходимым занавесом висели холмы, справа… Вот справа, в полукилометре, начинались овражки, буераки и эти торчащие, словно зубы, скальные обломки. Пестель предложил:
— Может, спустимся вниз, там можно спрятаться…
— Уже один раз растворялись в пространстве, — буркнул Ростик. — Хватит. Попробуем ясно и однозначно показать, что нам тут ничего не нужно, что мы уходим, это остановит любого смышленого патрульного, если он не патологический убийца.
Вот в этот-то момент из скал сбоку и донеслось еще одно рычание. Довольно странное, словно выло несколько разных существ одновременно. В нем слышался и хриплый, очень воинственный скрежет голосовых связок, и вой крупного, но вполне миролюбивого степняка, которому хватает падали, и какой-то почти осмысленный лай, похожий на древний язык воинственного племени… Пестель вздрогнул:
— Он с нами разговаривает?
— Не исключено, — отозвался старшина, переводя коня на рысь. — А мощная зверюга, наверное.
— Недаром с ним бегимлеси отказались встречаться, — отозвался Ростик.
— М-да, мощная… — Голос старшины выдал задумчивость. — Тут удушающим захватом не обойтись. Приготовить гранаты, — приказал он.
— А еще лучше дайте-ка их мне, — предложил Ростик.
— Зачем? — удивился Пестель.
— Я из них связку сделаю, знаешь, какими во время войны танки подрывали? А кроме того, у меня есть… — Про динамитную шашку, которую Рост выпросил на складе в единственном числе, он решил пока ничего не говорить. Сам не понимал, как ее можно будет использовать.
