Следующий день прошел быстро. Слишком уж необычным оказался мир по эту сторону холмов, слишком много в нем приковывало взгляды, хотя Ростик и затруднился бы объяснить, что именно притягивало их внимание.
По сути, этот новый для них мир оказался еще более монотонным, серым и однообразным, чем даже те лесостепи, среди которых стоял Боловск. Потому что он целиком, полностью и совершенно состоял только из одного ландшафта — болот.
Но болота эти были так многообразны по цвету только-только зацветших трав и невысоких кустов, так много речушек и озерец разрывало серую их ткань, так невероятно велико было количество всякой живности, которая отыскивала тут пропитание и пристанище, — что смотреть хотелось, не отрываясь. А может, все дело было в том, что никто из них никогда не видел по-настоящему болотистой равнины, никто не видел даже летней тундры, и потому она заворожила их новизной. Так или иначе, не сговариваясь, все трое направились именно вперед, в Водяной мир, как его почему-то сразу стал называть Пестель, и вполне удачно.
Разбив лагерь на одном из последних каменных островков — все, что осталось от холмистой гряды, которую они только что перешли, — путешественники вдруг осознали, что действовали, даже не обдумав других вариантов, и Пестель попытался наладить дискуссию.
— Вопрос вот в чем — нужно ли идти дальше в болота? — спросил он, когда ужин был приготовлен и съеден, когда в кружках плескался чай, обещая десяток-другой минут приятной расслабухи.
— Я полагаю, нам следует посмотреть, что там творится, — отозвался старшина.
— Да, посмотреть было бы неплохо, — начал Пестель. — Но что мы хотим выяснить?
— Все, что там происходит, — сформулировал Ростик.
— Думаю, в глубине происходит то же, что и тут, на краю. Если мы не будем углубляться, а пойдем вдоль, все и так выяснится, а нам останется только систематизировать наблюдения.
— Чего ты боишься? — спросил его в упор старшина.
Пестель опустил голову, потряс темными вихрами. Почему-то Ростик только сейчас заметил, что он не стриг волосы несколько недель и они у биолога непривычно длинные, не то что у него с Квадратным.
— Того, что в болотах. Новых видов живности, их хищников, с которыми мы не знаем, как сладить…
— Тебе кажется, мы с ними не справимся? — спросил Ростик.
— Может, и справимся, но… — Пестель печально посмотрел на огонь, на товарищей и стал объяснять: — Мы не готовы к этому походу. Мы довольно неплохо экипированы для степи, у нас есть все, даже умение маскироваться там в необходимой мере, а тут… Нет непромокаемых спичек, нет масла, чтобы не ржавели доспехи, мы едем на лошадях, а может, тут нужны байдарки… Поэтому я предлагаю не заходить глубоко в эти болота, а посмотреть, что и как, не сходя с твердой почвы.
— Может, всех этих болот наберется всего на десяток километров, — сказал старшина. Чувствовалось, что аргументов Пестеля он не принял.
— С горы мы видели не менее двух сотен километров этой прелести, — сокрушенно отозвался Пестель. Он понял, что его предложение не пройдет. — И она тянулась дальше, гораздо дальше.
— Все-таки поясни, пожалуйста, свои опасения, — попросил Ростик.
— Не знаю, не смогу, наверное, это сделать, но… Но знаю одно — мы к походу по болотам не готовы.
— Боишься, — высказал старшина с ощутимой даже в темноте долей презрения.
— Боюсь, — признался Пестель.
— А ты что скажешь? — Квадратный повернулся к Ростику.
— Может, он прав? Может, болота окажутся слишком иной средой, чтобы соваться в нее чересчур решительно такими малыми силами.
Квадратный вздохнул, покрутил кружку в руке, взбалтывая остатки чая, посмотрел в тихую тьму, обступившую их со всех сторон, но как-то особенно ощутимо — с юга, со стороны Водяного мира.
