Игорь подхватил сумку и улыбнулся…
…Из купе на перрон прыгали и сходили люди. В основном это были отпускники с севера или местные: ездили на север по каким-то своим делам. Все эти люди очень быстро расселялись е привокзальной площади.
Новый Минск — пятый по числу жителей населенный пункт Сумерлы — спускался к океану по склону большого холма. На взгляд Игоря, тут было маловато зелени — лишь два парка и кайма бульваров вдоль жилых улиц. Дальше по берегу различалось движение — строили жилой район, новый, и космопорт. А еще дальше начинались рощи, к которым вела дорога.
— Нам туда? — кивнула Светлана. — Выглядит симпатично.
— Судя по проспектам — туда, — Игорь поправил на плече сумку. — Пошли транспорт искать. Я заранее не заказывал, чтобы было романтичнее.
У съезда с площади стоял памятник Силантьеву — знаменитый геолог и основатель города, опираясь на молоток и широко расставив ноги, не сводил глаз под пробковым шлемом с соляных полей, которые он открыл, начал разрабатывать и на которых погиб семь лет назад.
Новый Минск носил на себе прочный отпечаток промышленного города — иного, чем города Севера, непривычного. Даже характерная наглядная агитация имела промышленный характер.
Они как раз проходили мимо редакции местной газеты, когда рядом мягко притормозил «полоз». Высунувшийся из опустившегося окна пожилой мужчина в легкой куртке спросил:
— Северяне? Садитесь, если в парковый комплекс.
Он говорил иначе, чем на Севере. Те места заселяли в основном забайкальцы и переселенцы с Балкан. А здешние районы — обитатели Русской Равнины, к каким явно относился и водитель.
Светлана и Игорь вместе с сумкой поместились на заднем сиденье, и «полоз» тронулся с места, быстро набрав скорость.
— Свадебное путешествие? — поинтересовался водитель.
— Почти, — откликнулся Игорь и получил тычок под ребра от Светланы. — Отдыхаем.
— Гражданская служба? — определил водитель. — Понимаю, сам был… На севере, небось, еще холодновато?
— Да так, — ответил Игорь.
— А у нас всегда одно… Но привыкаешь, даже затягивает. Я ведь сюда с самим Силантьевым добрался. Вообще-то я на пенсии давно, а вот бросить работать не выходит. Консультирую на комбинате. Посмотришь — странно даже. Кажется, недавно пустое место было. А сейчас надо же — город! — он произнес это с насмешливым уважением. — Шесть тысяч человек… И я — шесть тысяч первый.
— А вы живете в городе? — полюбопытствовала Светлана.
— Да нет, здесь же, в парковом комплексе. В пансионате, — охотно пояснил водитель и засмеялся: — У меня ведь своего дома вроде как и нет. Где только не был — а последние десять лет — нет, больше — тут. Ну и решил осесть. Прикипел. Что ни говори, а я эти места своими руками создавал.
Машина проскочила по эстакаде над медленно текущим каналом, перекрытым мощными створами. Пошли рощи, среди которых тут и там стояли дома — белые, с большими окнами и верандами, коттеджи, совсем не похожие на хуто ра Севера, а рядом с ними — П-образные двухэтажки.
— У вас номер заказан? — поинтересовался водитель. — Мне направо.
— Спасибо, — Игорь подхватил сумку, — мы тут сами дойдем.
— Спасибо, — в свою очередь поблагодарила Светлана и, опершись на руку Игоря, вылезла из машины.
Они осматривались, держа друг друга за руку, одетые практически одинаково: во все белое — широкополые шляпы с кисеей, легкие рубашки, спортивные туфли, только на Игоре были лёгкие джинсики, а на Светлане — короткая плиссированная юбка.
— Тихо, спокойно, — сказала девушка и вздохнула: — Вон туда — это, наверное, к океану?.. У нас третий домик.
— Вон указатель, — Игорь поудобнее повесил сумку и решительно зашагал к умиляющему своей классичностью столбу с табличками…
…Домик был однокомнатный, но с большей закрытой верандой, выходившей на океан, полностью подключенный и идеально чистый — автомат приятным голосов поприветствовал гостей, поинтересовался, на какой язык настроить дальнейшее общение и сообщил, что аппаратура приняла новых хозяев.
— Очень симпатично, — признала Светлане, снимая шляпу и встряхивая головой так, что рассыпались и засияли ее волосы.
— Очень, — подтвердил Игорь, имея в виду совсем другое. И вдруг заметил, что и Светлана смотрит на него: неотрывно и жалобно. — Ты что, Свет?
