— Хорошо, — ответили из кабины. Тот, в зимнем, зашагал к складу, не замечая, что дверь приоткрыта.
А когда заметил — было поздно.
Нет, ночной гость на этот раз не собирался убивать, хотя и узнал лицо, хотя и не испытывал ничего, кроме отвращения к предателю, ради барыша связавшегося с врагами человечества. Не убил — но вырубил конкретно, уложив в тамбуре. А потом выскользнул наружу… и ушел куда-то в сторону раньше, чем с неба ударил мощнейший, почти парализующий сноп света и послышался резкий голос:
— Всем оставаться на своих местах! Лечь на землю! Быстро! Не двигаться!
* * *
Сдернув за плечи капюшон-маску, Тимка весело захохотал. Рухнул в кресло, задрав длинные ноги и продолжая смеяться. В таком состоянии — хохочущего — его и нашел штабс-капитан Дергачев, бесшумно вошедший в свой кабинет.
Дергачев поднял брови. Тимка поднялся, не переставая посмеиваться и доложил:
— Все материалы со мной. А директора Карева сейчас допрашивает полиция — почему он валяется без сознания на складе и откуда на этом складе мертвые вабиска.
— Значит, все-таки он? — штабс-капитан сел на край стола, закинул ногу за ногу. — А кто с ним?
— Похоже, что на Сумерле он один, — Тимка посерьезнел. — Если и есть кто — то пара исполнителей из служащих. Этих господин капитан быстро вычислит. А вообще-то следы на Землю ведут… Вот, — он достал из рукава футляр с плёнкой и диск, зевнул: — Извините… А где Файт?
— С германцами где-то на Дальней… Зачем он тебе? — Дергачев передал документы вошедшему человеку: — Отпечатать… Так зачем?
— Хочу продолжить работу по основному профилю, господин штабс-напитан. Оформите командировку?
— На Луну-233, —предложил Дергачев. — Надолго?
— На три месяца, господин штабс-капитан, — Тимка снова зевнул и потянулся: — Извините… Я пока отправлюсь спать?
— Отправляйся, — спрятал, отвернувшись, усмешку, Дергачев. — Командировку завтра вечером заберешь.
— Угу, — Тимка подумал и добавил: — Господин штабс-капитан.
— А все-таки ты нахал, — заметил Дергачев, соскакивая со стола. — Подожди. Когда встретишь Файта — передай ему, чтобы явился сюда.
— Не далековато ли? — усомнился Тимка.
— Бешеному кобелю семь верст не крюк, — нетактично ответил Дергачев. — А мне с ним надо серьезно поговорить.
— Параллельное задание? — поинтересовался Тимка. Дергачев замахнулся на него:
— Иди ты!.. Спать.
5.
Игорю всегда очень нравились дни рождения. Нет, не потому, что подарки, поздравления и всякие там блага и послабления, как обычно полагалось в лицее. Просто каждый такой день приближал его — мальчишку — ко взрослой, такой заманчивой и интересной жизни.
Но шестнадцатилетие — это нечто особенное. Это она и есть — взрослая жизнь. Полное со-вер-шен-но-ле-тие! Что тут еще скажешь? Поэтому в поздравлениях сквозила белая зависть, а Игорь ощущал себя неясно и неудобно — ведь это они, его друзья, организовали праздник ему, Игорю, и не где-нибудь, а в только что открытом молодежном центре Прибоя!
В отдельном зальчике на столе между блюдами и бутылками лежали многочисленные поздравления, а на небольшом столике — подарки, в числе которых Игорь разглядел несколько предметов: во-первых — головную повязку, как у Борьки, расшитую и с перьями у висков (от Катьки); во-вторых — украшенные бисером и золотыми накладками ножны к «полевке» (подарок Женьки); в третьих — книгу, изданную пионерским отрядом станицы с ироничным названием "Наши скромные герои", и большую картину Лизки, посвященную экспедиции к Третьему Меридиану. Но и остальные подарки были ого-го, причем львиная доля их была не то что от плохо знакомых людей — от людей, фамилии которых вообще ничего не говорили Игорю при первое рассмотрении! Лишь напрягшись, Игорь вспоминал то картографические экспедиции, то бои за Фелькишер Ланд, то недавнее переселение…
Вошедшему в зальчик Игорю устроили овацию. По крайней мере, так сказала Клотти, на что Игорь заметил, усаживаясь, что «овация» переводе с латыни — "забрасывание яйцми". Яйцами в него бросать не стали, но хоровое "слава, слава!" в исполнении друзей приобрело мощь и торжественность национального гимна. Игорь дирижировал вилкой, умело скрывая смущение — еще ни разу в жизни его не чествовали так шумно и весело. Может быть, потому что ни разу в жизни он не сидел в компании, которой командовал, с которой делал общее большое дело, делил опасности и радости последние восемь земных или шестнадцать здешних месяцев?..
