Граис досадливо цокнул языком.
Опершись руками о землю, он легко поднялся на ноги и снова зашагал в сторону города.
Когда Граис вышел из зарослей чахлого, но высокого кустарника, он увидел высокую крепостную стену, возносящуюся, казалось, к самому небу. Чуть левее проходила широкая грунтовая дорога, упирающаяся в величественные ворота, укрепленные широкими металлическими полосами.
Слева от ворот, укрывшись от палящих лучей солнца в тени крепостной стены, прямо на земле сидели люди.
Граис сразу же заметил их, едва выйдя на дорогу.
Трудно было понять, чего ожидали эти люди, но наблюдали они за приближающимся путником с плохо скрытой завистью. Даже на расстоянии Граис почувствовал исходящую от них волну агрессивной ненависти.
Подойдя ближе, Граис даже неприятно поморщился. Лохмотья на этих бедолагах производили ужасное впечатление, и воняли они так, что дыхание перехватывало: должно быть, самый чистоплотный из них мылся в последний Раз месяц назад. К тому же почти все они были калеки: кто без руки, кто без ноги или даже без обеих ног, кто без глаза. Двое юродивых, сидя на корточках, пускали слюни и что-то невнятно бормотали, вперив безумно вытаращенные глаза в пустоту перед собой.
— Здравствуйте, люди добрые, — чуть замедлив шаг, поприветствовал нищих Граис.
На дорогу прямо перед ним, поднимая тучи серой пыли, выполз безногий нищий, закутанный в драную хламиду, подол которой он накинул себе на голову.
— Подайте медячок несчастному калеке, — жалобно проблеял безногий.
— Конечно, конечно…
Граис достал из внутреннего кармана кожаный кошелек и положил в грязную ладонь нищего три монеты, достоинством в дуз каждая.
Видя щедрость незнакомца, заголосили и другие нищие, со всех сторон протягивая к Граису трясущиеся ладони.
— Берите, люди, берите…
Граис доставал деньги из кошелька и раздавал их нищим. Но от этого тянущихся к нему рук не становилось меньше.
Неожиданно, оттолкнув оказавшуюся ближе всех к Граису старуху, так что та, упав, растянулась в дорожной пыли, вперед вышел еще не старый мужчина с широкими плечами. Левая рука его была отрублена по самое плечо. Из-под грязного платка, накинутого на кудлатую голову, злобно сверкали маленькие звериные глазки.
— Возьми, — протянул ему последние оставшиеся у него два дуза Граис.
Однорукий повернул голову в сторону, презрительно сплюнул в пыль и только после этого быстрым движением выхватил из пальцев Граиса монеты и кинул их за пазуху.
— У тебя, видно, денег невпроворот, если ты раскидываешь их налево и направо, — медленно процедил сквозь зубы однорукий.
— Это все, что у меня было. — Улыбнувшись, Граис встряхнул пустым кошельком.
— Да? — недоверчиво покосился на него нищий. — А как же ты собираешься попасть в город?
— Разве для этого необходимы деньги? — удивился Граис.
— Да ты с неба свалился! — противно заржал нищий. — Или деньги нужны, или гарант — без этого и не суйся.
— Гарант? — Граис осторожно произнес незнакомое для него слово.
— Гарант, гарант, — передразнил его однорукий. — Чего ты удивляешься? Или не видел никогда такой металлической бляхи? — Он обернулся к своим дружкам, скорчив гримасу.
Вся компания нищих визгливо загоготала. Один безглазый кашлетик так зашелся, что даже на землю упал и забился в судорогах.
— Я давно не был в Халлате и не знал, что за вход в него теперь надо платить деньги или показывать какой-то гарант, — посмотрев на безрукого, в котором он сразу же признал главаря шайки нищих, развел руками Граис.
— Гаранта у тебя и быть не может, — глумливо усмехаясь, сказал однорукий. — При такой-то роже…
Все опять засмеялись.
— Вход в город стоит пятнадцать дузов, — продолжал нищий. — И будь я проклят, если ты не припрятал за пазухой еще один кошелек.
— Еще бы! — взвизгнула худющая как жердь женщина с синим лицом и отрубленным ухом. — Хотел от нас мелочью откупиться!
Однорукий бросил быстрый взгляд в сторону ворот, чтобы убедиться, что за ними не наблюдает стража. Но створки ворот были плотно закрыты. В столь ранний час никто, Должно быть, пока еще не изъявил желания покинуть город. На дороге же, ведущей к воротам, также не было видно путников, кроме чудака, рискнувшего путешествовать в одиночку, да еще и швыряющегося при этом деньгами.
