Поэтому не приходится удивляться тому, что в США открываются курсы изучения фантастики. Что в состав синектики входит прием «научно-фантастического изобретательства». Что в СССР при обучении изобретательскому творчеству слушателям настоятельно рекомендуют читать фантастику.
Воображение — это, в сущности, способ гибкого и свободного моделирования ситуаций, поступков, явлений, воспоминаний, образов. Своеобразная игра с элементами мира. Можно предположить, что в ходе эволюции воображение развивалось как средство познания настоящего и предугадывания будущего. Ведь чем полнее и шире такое моделирование возможных событий, тем меньше элемент внезапности, быстрей и лучше реакция на новую ситуацию, тем выше шанс на успех. Не в том ли, кстати, секрет значимости «бесполезных сновидений», что это особый полигон подсознательного моделирования?
Ситуация ныне меняется как никогда быстро. Поэтому роль воображения куда шире утилитарной подгонки его к требованиям научно-технического прогресса. Английский исследователь К. Вильсон пишет: «Воображение — это способность схватывать реальность факторов, которые в настоящее время не воздействуют на наши органы чувств. Это сила проникать вне настоящей реальности, как радар способен проникать сквозь облака. Человек медленно развивает психическую силу, аналогичную радару, чтобы освободить себя от избранной им самим узости восприятия».
Без «мысленного радара» нам обойтись уже нельзя. Тревожным сигналом стало внезапное, наукой не предсказанное ухудшение экологической обстановки. Дальше так дело идти не может. Нельзя мчаться, видя лишь на расстояние вытянутой руки. Даже по знакомой дороге нельзя, а уж по неведомой тем более. Не случайно именно в шестидесятых годах, когда перед всеми грозно возник силуэт экологического кризиса, стала бурно развиваться прогностика, футурология.
Опыт прогностического, научного дальновидения пока мал, опыт художественного, фантастического — огромен. И хотя это разные вещи, к фантастике стоит приглядеться с этих позиций, быть может, нам удастся уловить какие-нибудь закономерности.
На пороге пятидесятых годов вышел сборник научно-фантастических рассказов с характерным названием: «На грани возможного». Его автор честно предупреждал, что фантазирует лишь о том, что вот-вот сбудется в лаборатории ученых.
С тех пор сбылось много такого, что автору и не снилось (в рамках тогдашней оптики, например, казался невозможным лазер). А то, что мнилось фантасту осуществимым и близким, за редким исключением так и не сбылось. Как не сбылись и те предвидения Жюля Верна, которые он выводил из частных, вроде бы близких к выходу в жизнь разработок своего времени. Похоже, дело не в таланте. Фантастика перестает работать, как только от нее требуют «близкого прицела».
И можно понять почему: упершись взглядом в листву, нельзя разглядеть леса. Тот же радар был создан для дальновидения, отнюдь не для обзора заоконного пейзажа. Очевидно, мощное воображение мало что даст и для «ближней прогностики»; здесь важнее логика.
Сконцентрированная в фантастике сила воображения целит за горизонт видимого и потому очевидного. Думаете, она не засекла грядущую тень экологической угрозы? «Настанет день, когда деревья будут из металла, луга — из войлока, а морские побережья — из металлических опилок!.. Это «прогресс».
Сказано Жюлем Верном лет сто назад, когда дурным бредом показались бы пластмассовые (иные губит смог) пальмы лос-анджелесского бульвара и усеянные консервными банками берега рек, озер и морей. А малоизвестный французский фантаст Робида в конце девятнадцатого века написал роман о наших днях, абзацы которого о состоянии природы кажутся выдержкой из сегодняшней газеты. В целом роман, конечно, наивный, но горожане в нем, между прочим, не только страдают от промышленного загрязнения, но и обыденно смотрят телевизор…
Радар художественного воображения засекает крупные, скрытые далеко за горизонтом явления. Но изображения, которые он дает, надо, если хотите, дешифрировать, как дешифрируют снимки с Марса.
Лазер, по свидетельству справочников, появился в 1960 году. Это верно, но с поправкой. В 1897 году лазер возник на страницах романа Уэллса «Борьба миров» под именем «теплового луча». В 1925 году его скрытую мощь снова продемонстрировал инженер Гарин.
