— У меня как раз отпуск начинается, а мой сын Максим заболел свинкой. Так что я совершенно свободен до восемнадцатого июля.
— Не может быть! — воскликнул Гнец. — Вы слишком добры к нашей цивилизации. Нет, нет! Мы никогда не сможем достойно отблагодарить вас.
— Вот уж чепуха, — сказал Удалов. — Если бы не встреча с вами, мне, может, пришлось бы ждать космического путешествия несколько лет или десятилетий. А тут вдруг представляется возможность облететь некоторые малоизвестные уголки нашей Галактики. Это я вас должен благодарить.
— Вы, очевидно, не представляете себе трудностей и опасностей космического путешествия, — настаивал Гнец–18. — Вы можете погибнуть, дематериализоваться, провалиться в прошлое, попасть в шестое измерение, превратиться в женщину. Наконец, вы можете стать жертвой космических драконов или подцепить галактическую сухотку.
— Но вы-то летаете, другие летают! — не сдавался Удалов. — Значит, практически Галактика не очень опасна… И, знаете, в конце концов, почетнее погибнуть в зубах космического дракона, чем дожить до пенсии без приключений.
— Я с вами не согласен, — возразил пришелец. — Мечтаю дожить до пенсии.
— Ваше право, — сказал Удалов. — Я — романтик дальних дорог.
Последние слова окончательно убедили Гнеца–18, его лицо озарила добрая улыбка, и он произнес, глотая непрошеные слезы:
— Ты благородный человек, Корнелий!
— Ну что ты! — отмахнулся Удалов. — На моем месте так поступил бы каждый.
На следующее утро, солгав жене Ксении, что уезжает на дальнюю рыбалку, взяв с собой удочки, теплую одежду и резиновые сапоги, Удалов покинул свой дом, переправился на пароме через реку, углубился в лес и, послушно следуя указаниям Гнеца–18, нашел его небольшой космический корабль. Гнец–18 предложил удочки зарыть, а сапоги оставить на Земле, но Удалов не согласился, потому что ни он, ни Гнец–18 не знали толком, что их ждет в далеком путешествии.
Сначала надо было вернуться домой к Гнецу, поменять корабль на другой, помощнее, и заправиться всем необходимым для долгого пути. Перелег занял всего несколько часов, потому что корабль Гнеца–18 был гравитолетом, а гравитационные волны, как известно, распространяются почти мгновенно. Гнец–18 паршиво переносил путешествие, и поэтому Удалову пришлось самому осваивать приборы управления и готовить пишу. Корнелий был так занят, что не успел справиться у Гнеца, зачем ему понадобилась свободная планета. Он только спросил нового товарища, предлагая ему тарелку с куриным бульоном:
— Вы что, колонию основать хотите?
— Если бы так просто, — ответил Гнец. Тут ему опять стало плохо, и он даже не доел бульон.
На космодроме Гнеца–18 встретили встревоженные члены правительства. Гнец не успел даже представить Удалова, как они засыпали его вопросами на местном языке, который Удалову был понятен как русский, потому что Гнец–18 снабдил его универсальным транслятором.
— Ну и что? — волновался президент. — Земля свободна?
— Мы можем начинать? Дело не терпит, — сказал премьер-министр.
Удалов мог бы все объяснить правительству, но он, как человек деликатный, ждал, что скажет Гнец–18. Стоял в сторонке и дышал свежим воздухом, рассматривал странные одежды встречающих и общественные здания непривычных очертаний, окружавшие космодром.
Наконец Гнец–18 решительным жестом остановил министров и сказал:
— К сожалению, очередная неудача. На Земле живет множество людей, достигших высокой степени цивилизации, не такой, конечно, как мы, но довольно высокой.
Члены правительства расстроились и осыпали Гнеца–18 незаслуженными упреками. Гнец–18 выслушал упреки, но вместо оправдания сказал:
— Еще не все потеряно. Представитель Земли по имени Корнелий любезно согласился помочь нам в дальнейших поисках. У него богатый опыт космических встреч, и он отлично переносит межзвездные путешествия.
Члены правительства продемонстрировали Удалову знаки своего уважения и тут же пригласили в город, чтобы он смог провести ночь в нормальных условиях. А тем временем корабль подготовят к полету.
Комната в гостинице была невелика, лишена украшений, и в ней были только самые необходимые вещи: кровать, стул и умывальник. Вообще Удалов успел заметить, что в городе совсем нет украшений и излишеств. Словно его обитатели были очень сухими и деловыми людьми. Удалов вспомнил слова Гнеца–18, что все здесь так заняты, что по нескольку лет не бывают в отпуске.
