Романы Жюля Верна немедленно переводились на иностранные языки и вызывали множество откликов в печати всего мира.
Особенно он был популярен в России. Познавательную ценность его сочинений, неистощимость фантазии, живой юмор и легкость изложения отмечали почти все рецензенты. Наиболее проницательные критики безошибочно улавливали суть его литературного новаторства.
Вот характерная выдержка из петербургского журнала «Вестник Европы»: «Обычная тема Жюля Верна — рассказы о фантастических путешествиях, обставленных, по возможности, правдоподобно. Но ко всему этому писатель присоединил совсем новый элемент: фантастичность его рассказов связана с настоящими и предполагаемыми в будущем успехами естествознания и научных открытий» (1882, февраль).
Встречались, правда, и другие оценки. Людям консервативного склада ума нелегко было преодолеть инерцию мышления, понять и принять писателя, изображающего научные открытия с опережением на несколько десятилетий.
Рецензент русского издания «Приключений капитана Гаттераса» признал книгу Жюля Верна в высшей степени неудачной: «Автор толкует об открытии Северного полюса как о факте и обставляет это описаниями, которые могут сбить с толку людей с неустановившимися прочно научными знаниями. Читатель согласится, что подобная галиматья едва ли интересна в книге для легкого чтения. Непростительное шарлатанство автора!» («Библиограф», 1873, сентябрь)[12].
Столь невежественные отзывы легко было бы отнести к литературным курьезам, если бы подобные взгляды не проскальзывали и в более серьезных статьях.
Например, немецкому критику И. Хонеггеру фантазия Жюля Верна казалась необузданной и беспочвенной: «Он борется с метеорами и тучами, устремляет свои дерзкие помыслы в бесконечное и невозможное, произвольно нарушая незыблемые законы мироздания и превращая науку в сказку» («Иллюстрирте Цайтунг», 1895).
Научная фантастика была еще совсем новым явлением. Потребовалось какое-то время, чтобы к ней привыкли не только читатели, признавшие ее сразу и безоговорочно, но и люди, от которых зависело официальное одобрение книг, издающихся «для внеклассного чтения», «для народных и школьных библиотек».
Признанию научной фантастики способствовало на первых порах практическое подтверждение еще при жизни Жюля Верна целого ряда его конкретных предвидений из разных областей техники.
Восхищенные современники называли знаменитого романиста «всемирным путешественником», «великим мечтателем», «чародеем», «пророком», «провидцем», «изобретателем без мастерской» (заголовки статей, опубликованных к 70–летию писателя).
А Жюль Верн между тем выпускал всё новые и новые книги, оставаясь для своих читателей во многом загадочной личностью. И хотя он не окружал себя тайнами — охотно отвечал на письма, принимал посетителей, давал интервью журналистам, — его имя стало обрастать легендами, которые беззастенчиво распускали падкие до сенсаций газеты.
Легенда первая (самая устойчивая, опровергнутая лишь недавно новейшими биографическими изысканиями): Жюль Верн был человеком сугубо кабинетным, почти не выходил из дому и нигде не бывал. Он черпал свою эрудицию исключительно из печатных источников. Никаких личных впечатлений у него не было, да и быть не могло.
В «Детях капитана Гранта» есть один эпизод, где Жюль Верн, по утверждению критиков, подразумевает самого себя, признаваясь устами Паганеля: «В этот самый день около двух часов пополудни путь отряда пересекла какая-то дорога. Естественно, Гленарван спросил у проводника ее название.
— Это дорога из Юмбеля в Лос-Анжелес, — не задумываясь, ответил Жак Паганель.
Гленарван взглянул на проводника.
— Совершенно верно, — подтвердил тот, а затем обратился к географу:
— Так, значит, вы уже путешествовали по этой стране?
— Разумеется, и не раз, — серьезным тоном ответил Паганель.
— На муле?
— Нет, в кресле».
Подобно Паганелю, Жюль Верн тоже совершил «в кресле» немало увлекательных путешествий. Огромная, тщательно подобранная библиотека писателя помогала ему переноситься воображением в самые отдаленные страны.
Да, Жюлю Верну не приходилось терпеть кораблекрушений, высаживаться на необитаемых островах, открывать новые земли! Все это делали за него герои его романов. И все же неверно думать, что он заимствовал материалы для «Необыкновенных путешествий» только из вторых рук. Дальше мы увидим, как помогал ему в работе над романами постоянно пополнявшийся запас собственных путевых впечатлений.
