— Смущает?
— По правде, да… Но давай восстановим события так, как вижу их я. Диверсия с парашютами с целью вывести из строя несколько асов и ослабить и даже обезглавить дивизию. Арестован Шейкин. На его молчание не надеются, поэтому пытаются убрать и одновременно радируют, а я расшифровываю: «Остался один», и подпись: «Тринадцатый».
— Возможно.
— Именно так по логике событий. Ведь передатчик, как мы решили, автоматический и его можно настроить на цифрограмму заранее… Кто же этот второй, а вернее, Тринадцатый? Пока мы его не знаем. Но я думаю — Тугов.
— Далеко не уверен, товарищ полковник!
— Понимаю! Понимаю, Неводов… Тугов едва выжил в бою за переправу. Тугов имеет алиби — в двадцать три пятьдесят он целовался с твоей радисткой. Тугова ты пригрел у себя, а прежде тщательно проверил… Но размер его сапог точно такой же, как у стрелявшего в Шейкина.
— Таких сапог в дивизии десятки.
— Но имен владельцев этих сапог нет в твоем списке, Неводов!
— Зачем же тогда Тугов принес осколки от шприца? Потопить Шейкина?
— Я не волшебник, не знаю… — Кронов развел руками. — Но у меня нюх, интуиция. Подумай… И если ты подтвердишь мою версию и мы возьмем Тугова, дело кончено!
— А передатчик?
— Он больше не будет загаживать эфир, Неводов. Без человеческих рук он — железка, а руки оторвем! И доложим в Центр.
— Вина Тугова мне представляется миражем, и к тому же вы игнорировали мои соображения о просачивании секретных сведений из штаба.
— Языки, Неводов! С языков капало, а они собирали… Шейкин отдышится и заговорит. Через недельку я рассею твои сомнения.
Выздоравливавший Шейкин не признавался. Он ругал следователей и вообще вел себя возмутительно, часто повторял вычитанное где-то выражение «презумпция невиновности». Зато, взявшись за Тугова, Неводов удивился проницательности старого полковника. Одна из девушек-зенитчиц, жившая вместе с Языковой, вспомнила, что в ту тревожную ночь Татьяна вернулась домой не в двенадцать, а в половине двенадцатого. Это же подтвердила и дневальная по общежитию. Часы зенитчиц и Тугова ходили точно, и, проверив это, Неводов заподозрил, что Тугов специально ввел Татьяну в заблуждение, чтобы иметь алиби. Инсценировав болезнь радистки, Неводов попросил Тугова немного Поработать на рации с соседними отделами СМЕРШа. Татьяна, слушавшая его голос издалека, признала «голосом немца в эфире». Но, узнав, что это говорил Василий Тугов, наотрез отказалась подписать акт опознания.
Пришел пакет из Центра. И вот перед капитаном желтоватый лист с полным текстом цифрограмм. Он сначала нетерпеливо пробегает их глазами, потом читает вдумчиво, почти по слогам:
«1. Связь установил. Помощник нравится. 13.
2. Первый день непогоды уничтожение плавучего моста через Сейм. Полет бреющий. База — Солнцево — Зеленый — цель. Волна 137,4. Группа разведчиков обозначит мост красными ракетами, четыре серии по три штуки. Штурмовик с белой полосой на стабилизаторе не сбивать, пойдет предпоследним. 13».
Неводову хотелось вскочить, бежать на аэродром, но он сдержал себя и продолжал читать:
«3. 23 в 8.00 пришлите спарринг-партнеров на аэродром. 13.
4. Опасность. В условленное время только прием. 13.
5. (Смысл подтверждаем.) Остался один. 13».
«Не торопись, не торопись, не торопись», — твердил себе Неводов, подтягивая поясной ремень и поправляя кобуру с пистолетом. Телефонную трубку он взял осторожно, сначала проведя пальцами по черному эбониту.
— Я восьмой… Комбат, срочно давай мотоцикл. Свой, свой гони!.. Вот так-то лучше! Верну скоро!
Неводов ждал мотоцикл у двери. Завидев, побежал навстречу. Высадил водителя, вскочил в седло и крутанул рукоятку газа. Мотоцикл прыгнул вперед. Капитан вцепился в руль, почти лег на бак. Он летел к самолетам, чтобы утвердиться: Шейкин или Тугов? А может быть, тот и другой? Предпоследним летел Тугов, а белая полоса может быть на самолете Шейкина! Да и место в строю могли перед вылетом поменять.
На аэродроме он быстро пошел вдоль стоянок самолетов. За ним торопился инженер полка.
— Нам надо найти штурмовик с белой полосой на стабилизаторе. Смотри, инженер, в оба, не пропусти!
