Мир приключений, 1927 № 12 - страница 32
Одно время небьющаяся посуда, впрочем, появилась в продаже. Старики должны помнить, что у нас торговали ею на Московской Выставке в 1882 году.
Это Розенйвейг пытался продолжать опыты Кнака, надеясь найти утраченный секрет. Он его не нашел. «Небьющаяся посуда», правда, оставалась целой, падая с небольшой высоты на деревянный или асфальтовый пол, но при сильном ударе, даже при случайной царапине острым предметом, — буквально взрывалась, разлетаясь в мельчайшие осколки. По этой причине она оказалась опасной и вскоре выделка и продажа ее были повсюду запрещены.
Вопрос изобретения небьющегося стекла и поныне может считаться открытым.
Дзынь!.. раздался звук разбитого стакана, с силою брошенного о цементный пол лаборатории.
— Ну, — проворчал лаборант Розен-цвейг, вздрогнув от неожиданности, — опять начинается! И как ему не надоест? Весь завод, от директора до последнего конторского мальчишки смеется над его манией, а ему хоть бы что.
Дзынь!.. зазвенел другой разбитый стакан.
— Опять неудача, герр Кнак?
— Как видите, — отвечал спрошенный, указывая на осколки стекла, валявшиеся на полу.
Он стоял в дверях и держал в высокоподнятой правой руке третий стакан, видимо осужденный на участь двух предыдущих.
— Жаль хорошей посуды. Сколько вы их перебили на своем веку, герр Кнак?
— Это был две тысячи шестьсот сорок восьмой, — хладнокровно отвечал старший химик. — Отверните лицо в сторону, чтобы случайно вас не поранило осколком.
Третий стакан ударился об пол, но… — (лаборант, забыв отвернуться, раскрыл рот от удивления) отпрыгнул от пола, как мяч, и как мяч же, несколько раз подскочил на месте.
— Таки добились! — изумился свидетель необычайного зрелища.
— Да, две тысячи шестьсот сорок девятый вышел удачным.
Розенцвейг бросился к остановившемуся стакану, поднял его и стал тщательно осматривать со всех сторон.
— Ни трещинки, ни царапинки!..
— Так и должно быть, — самодовольно усмехнулся его старший товарищ и ближайший начальник по службе.
— Позволите, герр Кнак, повторить опыт?
— Даже прошу. И бросайте, что только есть силы.
Лаборант размахнулся и изо всех сил треснул стакан об пол. Стакан подпрыгнул чуть не до потолка и продолжал подскакивать, словно он был резиновый, а не стекляный.
— Чудеса, — прошептал в восхищении молодой человек. — Вижу, герр Кнак, что над этой штукой стоило поработать двенадцать лет. Небьющееся стекло! Да ведь это замечательно! Это изобретенье произведет революцию во всем стекольном деле.
Куно Кнак, инженер-химик, изобретатель небьющегося стекла, не походил на изобретателей фантазеров, — небритых, лохматых, в затасканных кос номах, тех, что проектируют вечные двигатели и туннели, соединяющие северный и южный полюс через центр земли. Нет, он был совсем не так в! Бедняк в детстве и юности, тяжелым трудом дошедший до диплома инженера, он еще на школьной скамье поставил себе целью изобретенье небьющегося стекла. В политехникуме Кнак избрал специальностью стекольное производство и на все учебные предметы, не относившиеся непосредственно к стекловарению, смотрел как на досадную обузу, только отнимавшую даром время.
Почему именно это, а не что-нибудь другое, привлекло его внимание? Возможно, что тут сыграли роль воспоминания детства, когда случайно разбитый стакан или выбитое мячем оконное стекло являлись прологом к семейной драме, жестокой порке виновника, слезам матери и бурному негодованию отца на непредвиденный расход, отягощающий его более чем скромный бюджет рабочего. Отец Куно Кнака был слесарь, человек беспокойный, первый терявший место, когда надвигалась полоса безработицы.
Как бы там ни было, но Кнак твердо решил сделать стекляную посуду и оконное стекло небьющимися. По окончании Шарлотенбургского Политехникума, он поступил лаборантом на знаменитый, первый в Германии по размерам и совершенству оборудования, Тюрингенский стекольный завод в Эйзенахе и быстро выдвинулся на должность старшего химика, сделав ряд открытий и усовершенствований в хорошо изученном им деле.
