В это время открылась дверь. Лорд Эмсворт обернулся. Он моргнул раза два, — это было его обыкновением, когда что-нибудь неожиданно вставало перед ним, — и узнал в вошедшей красивой женщине величественного вида свою сестру, лэди Констанцию Кибль. Ее поведение так же, как и его, выдавало глубочайшее волнение.
— Кларенс! — воскликнула она, — случилась ужасная вещь.
Лорд Эмсворт мрачно кивнул головой.
— Я знаю. Он только что сказал мне.
— Как? Он был здесь?
— Только сию минуту вышел.
— Зачем же ты его отпустил? Ты должен был знать, что я захочу его видеть.
— Что за польза была бы от этого?
— Я могла бы, по крайней мере, уверить его в своем расположении, — обиженно сказала лэди Констанция.
— Да, я думаю, что ты могла бы, — сказал лорд Эмсворт, подумав над Этим вопросом. — Но нельзя сказать, что он заслуживает расположения. Этот человек — осел.
— Ничего подобного. Очень умный молодой человек, как обыкновенно бывают молодые люди.
— Молодой? Ты называешь его молодым? Я бы сказал, что ему не больше, не меньше, как пятьдесят лет.
— Да ты с ума сошел! Хичэму— пятьдесят?
— Не Хичэму. Смизерсу.
Как это часто случалось с лэди Констанцией, когда она разговаривала с братом, она ощутила легкое головокружение.
— Не будешь ли ты так добр, Кларенс, сказать мне в нескольких простых словах о чем, по-твоему, мы говорили?
— Я говорю про Смизерса. Императрица Блэндингская отказывается от еды, и Смизерс говорит, что ничего не может с этим поделать. А еще называет себя ветеринаром!
— Так ты, значит, не слышал! Кларенс, случилась ужасная вещь. Анджела порвала с Хичэмом.
— А в среду на этой неделе Сельско-Хозяйственная Выставка!
— Да что же тут общего? — спросила лэди Констанция, снова почувствовав приступ головокружения.
— Что тут общего? — с теплотой в голосе произнес лорд Эмсворт. — Моя боевая свинья начинает отказываться от пищи, когда осталось меньше десяти дней, чтобы подготовиться к самому серьезному осмотру при конкуренции прекраснейших местных свиней…
— Перестанешь ты бормотать про свою несносную свинью? Обрати же, наконец, внимание на то, что, действительно, важно. Я говорю тебе, что Анджела — твоя племянница Анджела — порвала с лордом Хичэмом и заявила намерение выйти замуж за этого безнадежного неудачника Джемса Белфорда.
— Сын старика Белфорда, священника?
— Да.
— Она не может выйти за него, он в Америке.
— Он не в Америке. Он в Лондоне.
— Нет, — сказал лорд Эмсворт, философски покачивая головой. — Ты ошибаешься. Я помню, что встретил его отца два года тому назад на дороге возле двадцатиакрового поля Микера, и он совершенно ясно сказал мне, что мальчик отплывает ни следующий день в Америку. Он должен быть теперь там.
— Да неужели ты не понимаешь? Он вернулся!
— Он? Вернулся? Понимаю. Вернулся?
— Ты знаешь, что когда-то у него с Анджелой была глупенькая, сентиментальная история. Но через год после его отъезда она стала невестой Хичэма, и я думала, что со всем этим покончено навсегда. А теперь оказывается, что она встретила на прошлой неделе в Лондоне этого молодого человека, Белфорда, и все началось сначала. Она говорит мне, что написала Хичэму и порвала с ним.
Наступило молчание. Брат и сестра погрузились на некоторое время в раздумье. Первым заговорил лорд Эмсворт.
— Мы пробовали кормить желудями, — сказал он. — Пробовали снятое молоко. И даже пробовали картофельную кожуру. Но нет, она ни до чего не хочет и дотрагиваться.
Ощутив на своей чувствительной коже взгляд двух мечущих искры глаз, он вдруг пришел в себя.
— Нелепо! Смешно! Глупо! — торопливо произнес он. — Порвать с женихом! Фу! Чепуха! Какие глупости! Я поговорю с этим молодым человеком. Если он воображает, что может тут у меня забавляться с моей племянницей и бросить ее потом даже без…
— Кларенс!
Лорд Эмсворт заморгал глазами. Кажется, получалось что-то не то, но он не мог сообразить, что именно. Ему казалось, что в последних словах он взял как раз верную ноту— сильную, выразительную, полную достоинства.
— А?
— Это Анджела порвала с ним.
— Ах, Анджела?
— Этот Белфорд вскружил ей голову. Вопрос теперь в том, что мы станем с этим делать?
