Мир приключений, 1927 № 10 - страница 21
Провожал его весь штат магазина во главе с управляющим.
— А портного, не извольте беспокоиться — через час пришлем самолучшего — говорил он, нагибаясь.
К подъезду подкатил лихач.
Вечером Пал Максимыч и Вахромей были в театре. Сидели, по настоянию Вахромея, в первом ряду. В антракте пошли в буфет.
Проталкиваясь сквозь толпу, Вахромей вдруг на секунду приостановился и, сделав какой-то неуловимый жест рукой, торжественно воскликнул:
— Не чисто берешь! Учиться еще надо!
В руке он сжимал руку какого-то подозрительного вида парня. Парень извивался, как уж, и глухо стонал.
— В карман залез, стервец, — пояснил Вахромей столпившимся вокруг него. — Да еще молод. Вперед поучиться надо. Нешто так в карман лазают? — учительным тоном обратился он к вору, — эх ты, мелочь! И Вахромей оттолкнул его от себя, чуть-чуть надавив ему кисть и слегка повернув ее в своей руке. Вор дико вскрикнул.
— Чего кричишь, дурашка, ведь не бьют тебя! Иди себе.
Воришка с воем выскочил из театра с вывихнутой рукой.
— Недель шесть за это ремесло не возьмется, — самодовольно сказал Вахромей.
Лицо его выражало неизмеримое превосходство над карманником. Вряд ли во взгляде знаменитого профессора бывает больше презрения при виде провалившегося ученика.
Во втором действии, в самом трогательном месте, когда на сцене объяснялись в любви, на галерке вдруг запиликала гармошка.
— Ей богу, наши! — воскликнул Вахромей и тотчас покинул зрительный зал.
Когда публика по окончании спектакля стала выходить из театра, многочисленные извозчики отказывались брать пассажиров.
— Занят! — отвечали они спокойно.
— Что за чорт? Неужели заняты все? — изумлялась публика.
— Все до одного.
— Как так?
— Бубенцов всех законтрактовал.
— Какой Бубенцов?
— Что за Бубенцов?
— Вона! Не знаете. Приискатель, Вахромей Данилыч Бубенцов.
— Фу, чорт! — выругался агроном, направляясь к себе в гостиницу пешком. Но дорогу ему загородил какой-то подозрительный субъект:
— Господин Песцов будете?
— Ну? — сердито буркнул агроном.
— Вахромей Данилычем луччий рысак вам предоставлен. Пжалте-с! Серега! Подавай проворней!
— А ты кто такой? — поинтересовался Пал Максимыч.
— А мы так, при них состоим.
— При Бубенцове?
— Вот именно с… Завсегда при приискателях. Потому, сами понимаете… Раз в год ведь бывает…
И, услышав у подъезда пиликанье гармошки, субъект очумело кинулся к приискателям.
Вахромей, вдребезги пьяный, обняв не менее пьяного обладателя гармошки, усаживался на лихача.
— Айда! — кричал он, — чтобы все извозчики за мной ехали в два ряда. Всем плачу, туды вас растуды! А которые — остальные, — пущай пешком идут!.. Ух! Милан! Наяривай!..
Гармошка яростно запиликала, процессия порожних извозчиков, возглавляемая Вахромеем, торжественно двинулась под брань расходящейся публики и свистки и радостные крики мальчишек.
А Вахромей орал хриплым голосом:
Месяца через полтора Вахромей, оборванный, опухший, в лаптях, стоял в конторе фермы. Пал Максимыч смотрел ни него с укоризной и уличал его во всех прегрешениях.
— И не говори! — сумрачно бубнил Вахромей. — Одна пакость! До того вить дошел, что одеженку всю спустил, весь струмент пропил… Ну, прямо с голыми руками остался… Уж ты того… Дай какую ни на есть работенку до весны. А там…
— А там опять сначала?
— Как придется. Ежели судержусь, сделаю заявку, ну, и золотопромышленник Бубенцов и канпания!
Песцов безнадежно махнул рукой, а будущий золотопромышленник поплелся ни кухню.
ТАЙНА ГОРЫ КАСТЕЛЬ
РАССКАЗ, ПРЕМИРОВАННЫЙ
НА ЛИТЕРАТУРНОМ КОНКУРСЕ
«МИРА ПРИКЛЮЧЕНИЙ» 1927 ГОДА
По регистрации № 198.
Иллюстрации С. Э Лузанова
Девиз:
Летучая мышь.
Дорогой друг!
Ты удивляешься, почему я так долго ничего тебе не пишу. В своем письме ты даже употребил несколько крепких слов по моему адресу. Чтож, возможно, что я и виноват, но, держу пари, ты еще больше удивишься, когда узнаешь истинную причину моего молчания.
Не думай, что я рехнулся или что со мной происходят галлюцинации. Все, что ты здесь прочтешь, действительно было. Теперь, когда мои здешние друзья, по моей просьбе, рассказали мне со всеми подробностями как они нашли меня, после недельного моего пропадания, ни нижнем шоссе, под горой Кастель, в глубоком обмороке, и потом месяц лечили меня от нервной горячки, потрясшей мой организм до того, что я стал теперь похож ни сушеную воблу, — не верить в происшедшее нельзя. Все это было на яву, в пяти верстах от Алушты, на — или вернее — в горе Кастель.
