Астрономы отметили колоссальное уклонение планеты от своей обычной орбиты в сторону орбиты Сатурна. Кроме того, не досчитывались одного из четырех спутников Урана, самого ближайшего к планете — Ариэля. Два других спутника — Титания и Оберон — повлекшиеся было вслед за кометой, скоро отстали, под влиянием пересилившего притяжения Урана. В результате, их расстояние от планеты значительно увеличилось.
А комета продолжала свой молниеносный бег. Она давно уже была видима невооруженным глазом на ночном небе, в виде тусклого багрово-красного тела, более яркого к центру.
Диаметр ядра кометы более чем вдвое превосходил диаметр солнца.
По мере приближения к орбите Сатурна, в сильные телескопы был усмотрен прямой хвост кометы, удлиняющийся по мере ее движения вперед.
Сатурн в это время находился в противоположной части своего годичного круга, а потому при пересечении его орбиты страшной гостьей не испытал тех возмущений, какие выпали на долю его товарищей.
Путь Эреиды проэктировался в пространстве прямолинейно. Пока еще невозможно было определить, в какой мере Солнце, к которому Эреида приближалась, окажет влияние на изменение прямой ее движения.
Исходя из необычайной скорости бега кометы, можно было заключить, что сила, влекущая ее вперед, находится далеко за пределами солнечной системы и что тесная семья нашего дневного светила — лишь случайный этап на ее таинственном пути.
С приближением к орбите Юпитера Эреида стала видимой днем для невооруженного глаза. За гигантским, слегка вытянутым багровым диском тянулась длинная, прямая светло-серая дорога, — как новый млечный путь, перерезавший небесный свод на два полушария.
По вычислениям Эре Обрайна и других астрономов, хвост кометы достигал полмиллиарда километров и по мере приближения к солнцу все удлинялся. Можно смело сказать, что немногим из небесных странниц выпадала честь быть носительницами такого пышного шлейфа.
Колосс солнечного мира — Юпитер — между тем неторопливо подвигался на-встречу непрошенной гостьи, не проявляя ни малейшей поспешности, несмотря на все уменьшающееся расстояние, отделяющее его от кометы.
Возбуждение астрономов достигло своего апогея.
Без опасения впасть в преувеличение можно сказать, что в момент прохождения Эреидой орбиты Юпитера, все астрономы мира буквально перестали дышать в предвкушении вполне вероятной катастрофы.
Роковой момент наступил и… благополучно миновал…
Комета молнией пронеслась мимо, а красавец Юпитер, с прежней неторопливостью перерезал хвост Эреиды и утонул в его млечном сиянии, завуаленный густою лунной дымкой. Через некоторое время колосс вынырнул с противоположной стороны, — гордый, величественный, ярко-блестящий, продолжая свою невозмутимую прогулку в просторах вселенной.
Было лишь отмечено необычайное возмущение четырех спутников Юпитера, из которых три по размерам далеко превосходили Луну, а два из них — даже Меркурия.
Через шесть суток стелла-комета должна была пересечь орбиту Марса и направиться дальше, к орбите Земли, но…
Это «но» неимоверным образом смущало всех астрономов. Дело в том, что тысячи самых тщательных вычислений давали в результате одно — в момент прохождения Эреиды через орбиту Марса, последний как раз будет находиться на ее пути.
Столкновение для всех представлялось неизбежным и непредотвратимым. Роковой момент приближался. Даже при самых благоприятных условиях Марсу угрожала страшнейшая опасность. Спектральный анализ, — этот разговорный язык пространств, — указывал на чрезвычайную насыщенность кометного хвоста ядовитыми газами. Если бы каким-нибудь чудом Марсу удалось избегнуть столкновения, все живое на нем должно было погибнуть, задохнувшись в удушливых испарениях и от страшной жары, излучаемой ядром кометы. Уже сейчас, даже на Земле, чувствовалось повышение температуры на несколько градусов.
Многомиллиардное население Марса стояло на краю могилы, почти не сознавая надвигающейся опасности.
Марсиане в это время были заняты все разростающей гражданской войной. Почти все обсерватории лежали в развалинах. Те же, которые уцелели, некому было обслуживать. Астрономы частью погибли от различных случайностей войны и революции, частью укрылись в безопасные места, побросав свои обсерватории. Редкие взволнованные голоса оставшихся на своих постах ученых тонули в грохоте гражданской войны и не доходили до разгоряченного войною сознания.
