– Как в сказке.
Елена задумалась.
– Да, похоже, – согласилась она таким тоном, словно внезапно увидела все с новой точки зрения. – В детстве я проводила там так много времени, что это казалось мне совершенно естественным.
Хирургическая операция и последующие химио- и рентгенотерапия тяжело дались Елене и Айзенменгеру. Даже сейчас, спустя три месяца с момента окончания последнего курса, она была такой бледной, словно одной ногой стояла в могиле. И когда он глядел на нее, то видел перед собой человека, вернувшегося к жизни, но утратившего всю свою жизненную энергию, и это очень его тревожило. Он надеялся, что эта поездка в замок Вестерхэм на Новый год прояснит ситуацию, и вначале ему казалось, что все идет хорошо. Елена была искренне рада, когда получила письмо от Терезы Хикман.
– А как ты познакомилась с Хикманами?
Он уже знал это из ее прежних рассказов, но ему хотелось, чтобы она вновь погрузилась в счастливые воспоминания. Эта хитрая уловка пришла ему в голову, когда он прочитал в воскресном приложении статью о достопримечательностях Вестерхэма. Но даже после того, как он узнал, что ей хорошо знакомо это место, ему потребовалось провести подробное расследование, чтобы сложить все части истории воедино.
– Папа и Тристан Хикман вместе учились в колледже. Тереза тоже там училась. И они оба были в нее влюблены – до смерти… Но в конце концов она отдала свое сердце Тристану.
Еще одна сказка…
– Однако папа воспринял это довольно спокойно, и они остались друзьями. Он был свидетелем у них на свадьбе, а потом пригласил Тристана на ту же роль, когда женился на маме. В детстве нас каждый год на все лето отвозили в замок.
– И у Хикманов тоже было двое детей?
Елена кивнула.
– Хьюго – ему, наверное, сейчас лет двадцать семь – пошел по стопам Тристана. Кажется, он работает в Ноттингеме.
– А дочь? Кажется, Элеонора?
– Нелл, да. Она по-прежнему живет в замке.
Голос ее изменился, и Айзенменгер различил в нем напряженные нотки. «Видимо, в прошлом что-то произошло», – подумал он и решил не останавливаться на этом.
– Так когда ты в последний раз приезжала в замок?
– О, сто лет назад. Конечно, Тереза писала мне – она очень любит писать письма, – но сама я не была здесь очень много лет.
Елена снова погрузилась в воспоминания.
– А как они стали владельцами замка? – помолчав, спросил Айзенменгер.
Она не сразу отреагировала.
– Он всегда принадлежал семье Тристана. Но ты же понимаешь, это не настоящий замок, – добавила она, словно это имело какое-то значение. – Скорее дешевая поделка. Дом восемнадцатого века, выстроенный в замковом стиле. Он никогда никого не защищал, и его никто никогда не осаждал… – Она снова погрузилась в воспоминания. – И все же мы очень любили играть здесь в принцесс и рыцарей. Джереми обычно был сэром Ланселотом, Хьюго – королем Артуром, а я – Гвиневерой.[1]
– А Нелл?
Елена нахмурилась.
– Знаешь, не помню. Она ведь была намного младше нас.
Елена еще никогда не рассказывала ему о своей жизни так подробно, и теперь она казалась ему трогательной и удивительной. Ему всегда казалось, что она твердо намерена забыть о своем прошлом, где было столько боли и страданий, но теперь оно представало вполне идиллическим, по крайней мере до тех трагических событий, которые произошли восемь лет назад. Поэтому он решил дать ей возможность насладиться приятными воспоминаниями и поднялся с дивана.
– Пожалуй, пойду сочиню какой-нибудь ужин.
На маленькой кухне он опустился на корточки перед холодильником и начал разбирать овощи, позволив себе ненадолго расслабиться. Мысль организовать приглашение в замок Вестерхэм пришла ему несколько недель тому назад в минуту отчаяния, когда он понял, что Елена безвозвратно погружается в пучину депрессии. Его тайные звонки Терезе Хикман в конце концов возымели действие – та прислала письмо, которое и было однажды утром получено Еленой. Однако все оказалось непросто. У него сложилось отчетливое впечатление, что Терезе совершенно не хотелось принимать гостей, и лишь теплая привязанность к Елене заставила ее прислать это приглашение.
У Айзенменгера не было оснований винить ее за это, и тем не менее это показалось ему несколько странным.
