– Пятнадцать минут тому назад.
– Долго же вы беседовали, – поразмыслив, заметил Сорвин.
Грошонг решил, что все же лучше дышать.
– Да что, черт побери, здесь происходит? Вы что, в чем-то меня обвиняете? – промолвил он, делая шаг навстречу Сорвину. В этом движении не было никакой агрессии, но Грошонг был крупным и явно легковозбудимым человеком. – Вы что, считаете, это я поджег машину? С какой бы стати мне это делать? Это наверняка хулиганы. Лучше допросили бы подонков, которые ошиваются по вечерам в Мелбери.
– Пока никто никого ни в чем не обвиняет, мистер Грошонг. Однако произошло преступление, а это означает, что мы обязаны допросить всех.
– Ха! – Сорвин никогда еще не слышал, чтобы это восклицание произносилось с таким чувством, но в устах Грошонга оно совершенно естественно и красноречиво выразило презрительную насмешку. – Тогда вы не на того напали! Я отвечаю за сохранность поместья, и когда какие-то молокососы поджигают брошенные машины во владениях мистера Хикмана, именно я занимаюсь уборкой хлама, – подняв палец, заявил он.
– Возможно, возможно, мистер Грошонг, и все же мне кажется, что вы можете иметь к этому отношение. По крайней мере, какое-то.
– Что вы имеете в виду? – На лице Грошонга появилось подозрительное выражение.
– Думаю, бедняге, ехавшему в машине, был нанесен куда как больший ущерб, чем вашему хозяйству.
Сорвин заметил, как Грошонг мгновенно превратился из разгневанного управляющего в потрясенного зеваку. «Неплохо, – подумал он. – Очень достоверно».
Грошонг отступил на шаг и взглянул на Орама, который оставался безмолвным свидетелем этой беседы. Он словно хотел проверить, не шутка ли это, не разразится ли тот смехом и не воскликнет ли: «Ага, попался!»
Однако ничего такого не произошло, и Грошонг вновь повернулся к Сорвину.
– Что? – переспросил он.
«И это правдоподобно», – отметил про себя Сорвин. И все же его что-то настораживало.
– В машине сидел человек, мистер Грошонг, – ответил Сорвин. – И я не уверен в том, что он находился там по собственной воле. А поэтому мне необходимо собрать все возможные сведения для выяснения картины происшедшего.
На лице Грошонга отразились смущение и смирение.
– Конечно-конечно, – уже с гораздо меньшей агрессией ответил он.
– А потому сообщите констеблю Ораму адрес мистера Принцметала, чтобы тот мог подтвердить ваш рассказ.
Это предложение не вызвало у Грошонга восторга, однако он кивнул.
– Нам пока не удалось обнаружить документов погибшего, – продолжил Сорвин, – но он ехал в старой «тойоте» красного цвета. Может, вы знаете кого-нибудь в округе, кому принадлежит похожая машина?
Грошонг задумался.
– Кажется, я видел такую, но чья она, я не знаю.
Сорвин старался в равной мере обращать внимание как на слова, так и на интонации.
– И несмотря на то что вы видели машину, вы никогда не беседовали с ее владельцем?
– Нет.
Сорвин давно уже понял, что лжецам труднее всего даются односложные слова – за них нельзя спрятаться, и они требуют слишком много времени для придания им необходимых достоверных нюансов. И Грошонг тут же поспешил добавить:
– Возможно, это вовсе не та машина, которую я видел.
– Возможно, – после продолжительной паузы кивнул Сорвин.
Грошонг опустил глаза, и Сорвин вновь выдержал паузу, позволяя собеседнику ощутить атмосферу смерти.
– А где вы живете, мистер Грошонг? – через некоторое время осведомился он.
Лицо Грошонга озарилось надеждой.
– В замке. В пристройке.
Сорвин изобразил улыбку.
– Спасибо, мистер Грошонг. Все ведь не так уж страшно. Мы с вами свяжемся.
– Я могу идти?
– Конечно, – удивленно подняв брови, ответил Сорвин. – Если вам больше нечего мне сообщить.
– Нет, – вновь опустив глаза, ответил Грошонг, – больше нечего.
И Сорвин двинулся прочь, размышляя над тем, все ли сказанное ему управляющим было правдой или только часть, или же все это было откровенной ложью. К нему подошла Фетр.
– Водитель, Киллип, – представитель фирмы по продаже канцелярских товаров. Он ехал домой из Суонси, где навещал свою мать. Она страдает старческим слабоумием и живет в приюте. А сам он живет в Лондоне.
– И никаких связей в здешних краях он не имеет?
