Почему так происходит? Да потому что мало кто в Британии понимает, чего хотят эти баски. Я вот разговаривал с Кармело Ланда – это такой местный аналог лидера ирландских радикалов. Он пространно цитировал книгу с длинным названием «Что говорить, если вы пресс-секретарь шайки террористов». Разговор шел про демократическое то, про политическое се, и признаюсь, я с ним крупно поругался. За исключением короткого периода гражданской войны Страна Басков никогда не была автономной. Их предки – пещерные люди, мимо которых прошли римляне, вандалы и вест-готы. Они утверждают, что открыли Америку и построили Непобедимую Армаду, которая потонула. Они говорят, что дали миру слово «силуэт». Согласитесь, отправить человека на Луну несколько сложнее.
Баски похожи на жителей Уэльса. Валлийцы поют. Баски поют. У басков мощные надбровные дуги. Валлийцы хорошо таскают камни. У всех басков нулевая группа крови. И те и другие проводят воинствующие кампании, требуя автономии ради сохранения языка.
Кстати, о языке. Валлийский язык страдает от недостатка гласных, но он несравним с языком басков. Даже его название непроизносимо. Дословный перевод «я пишу» у басков выглядит так: «Делаю в процессе написания. Ты имеешь меня». Дело осложняется еще и тем, что в алфавите басков всего три буквы – X, К и еще раз X.
Этот язык настолько сложен, что практически все местные, даже в горных баскских селениях, предпочитают говорить по-испански, плюясь и шепелявя.
Это безумие. Я могу понять тех, кто сражается за свою свободу, своего бога или свою страну. Но трудно понять, как язык может стоить хоть одной жизни. И еще труднее – как баскский может стоить 900 жизней.
Здравый смысл рискует утонуть в бассейне
К третьему месяцу моего путешествия по Европе я все-таки добрался до Менорки, где солнце острое, как лазерный луч. Жара действовала на все живое настолько угнетающе, что даже у сверчков не было сил стрекотать. Оставалось только расслабляться.
Но не тут-то было. В доме, который я снимал, был бассейн. Я считаю бассейн (после голосовой почты, разумеется) самым гениальным изобретением человека.
Как ни странно, никто не мечтает в саду завести пруд. Пруды – это для тех, кто считает, что детям полезно играть с электричеством. Пруды для прудовой фауны. Каждую неделю в садовых прудах тонет очередной младенец. Но с чего вы решили, что если мы уберем лилии и стрекоз, увеличим глубину и выкрасим стенки в бирюзовый цвет, то этот пруд станет безопасным, как конструктор Lego?
Однако здесь, на Менорке, пруд представлял опасность не для младенцев, а для меня. Сверху на нем была крышка, которая строго следовала первейшему закону всего, что связано с бассейном: она не работала. Чтобы ее сдвинуть, вам требовалось поднырнуть под деревянную платформу и на глубокой стороне бассейна отжать заевший механизм. На что уходит ровно десять минут – это на девять минут и пятьдесят секунд дольше, чем ковбой Мальборо может задержать дыхание.
Пять лет назад я снимал дом на юге Франции. Там даже бассейн был, но на второй день нашего отпуска мы проснулись и обнаружили, что половина воды из него куда-то делась.
Я облачился в подводный костюм инспектора Клуазо и обнаружил, что вода уходит через дырку в днище. Не подумав, что это может быть и отверстием для фильтрации, я заткнул его миской и пошел загорать. Вода перестала уходить, но и насос, который проработал вхолостую восемь часов подряд, взорвался так, что слышно было, говорят, аж в самом Штутгарте.
Я поклялся, что в нашем доме не будет никаких бассейнов. Но жена считала иначе. Задача по созданию бирюзовой ямы с водой в нашем саду осложнялась еще и тем, что мы живем в Чинпинг-Нортоне – самом холодном городе Англии. Даже когда у всей остальной страны от жары лопаются барабанные перепонки, единственный бассейн, в который мне хочется упасть, – это горячая ванна.
Жена отвергла мое предложение выкопать яму, чтобы туда просто собиралась дождевая вода. Я даже пообещал, что мы будем греть эту воду кипятильником, но в ответ получил подзатыльник свернутой в трубочку газетой. Проведя небольшое исследование рынка, я выяснил, что детоубийца с хлоркой стоит всего-то 20 000 фунтов. Это меньше, чем я думал.
