Была тополиная рощица, на ее месте строится больничный корпус. Конечно, архитектор и проектировщик не сразу решились извести рощу. Малость подумали. Выходило: деревья мешают, тут бы как раз стоять больнице. Вписывается четко. Значит, деревья, извините, под топор. Конечно, возможен шум, голоса возмущения и все такое. Ну, что ж, придется потерпеть — разговоры стихнут скоро, а больница останется.
Конечно, вместо рощицы на том месте мог оказаться дом, не очень крепкий, не очень ветхий. Дом — это жилой фонд, капитальное строение, имеет стоимость. Списывать и сносить хлопотно. Дом мог бы остаться. С деревьями проще. Нужно только решиться. В конце концов, надо иногда принимать решения наперекор, пойти против течения, взять ответственность на себя. Люди поворчат, ничего — ради них же и делается. Сантименты делу помеха. Руби!
Нет, я против того, чтобы ахать, истерично возмущаться, говорить страстные речи по поводу каждого сорванного листочка. Ханжество это. Иногда — никуда не денешься — надо рубить. Но это самая крайняя мера. Правило же: решать судьбу не парка, не рощи, не трех деревьев, а каждого дерева отдельно. Иначе не сберечь ни рощи, ни парка. А чем меньше у нас деревьев, тем больше нам потребуется больниц.
Дерево в городе. Зачем оно, собственно? Дерево дает тень в жаркий полдень. Оно приглушает шум. Оно заслоняет от пыли. Оно просто красиво, ублажает глаз, успокаивает нервы. Оно целебно.
Все это важно, но главное — кислород. Говорят, в таком промышленном центре, как Челябинск, где воздух загрязнен дымом и газами, даже металл ржавеет быстрее, чем в деревне. А легкие у нас отнюдь не стальные.
Кислород в городе нужен не только людям, но и тому же металлу. Возьмите хоть домну, хоть мартен, хоть, тем более, конвертер — мало того, что они употребляют кислород, как и мы, из воздуха, им подавай еще кислородный поддув. Я попросил начальника кислородно-конвертерного производства ЧМК Ивана Павловича Воликова назвать одну цифру: сколько кислорода они производят?
— Вы хотите сказать, сколько берем из воздуха? — уточнил Иван Павлович и сообщил: сто двадцать тысяч кубов в час.
Поправка Воликова не случайна. Добро бы, комбинат производил кислород. Нет, он берет готовенький из атмосферы, тот самый кислород, который «производят» деревья. Цифра в противовес: гектар парка поглощает в час восемь килограммов углекислого газа, заменяя его кислородом.
Итак, миллион людей. Плюс дыхание десятков заводских печей, сотен сварочных агрегатов, тысяч двигателей… Все мы со своей индустрией на иждивении у деревьев, которым, как выясняется, в городе и места не выкроить. Домам есть место, дороге с ее выхлопными газами есть место, трубам канализации есть место, а дереву — нет. Не путаем ли мы дар божий с яичницей, не потеряли ли мы ориентиры в мире ценностей?
Пойдем дальше. Кислород дает всякое дерево, но, оказывается, непревзойденным рекордсменом по очистке воздуха всемирно признан тополь. В сравнении с елью лиственница поглощает углекислого газа столько же, чуть больше, сосна — в полтора раза больше, липа — в 2,5 раза, дуб — в 4,5 раза, а тополь — в семь раз больше.
Тополь известен всем. Его сероватые ветки тянутся вверх мощно и неукротимо. Он — воплощение жизнелюбия и плодовитости. Родственник осины, тополь всегда рядом с человеком, далеко от него не уходит. Только на месте исчезнувших деревень я видел старые тополя, оставшиеся доживать свой век без людей.
Посадить тополь проще простого — воткнул черенок в землю, наверняка примется. Растет он быстро. Метр прироста за год — обычное дело. Значит, годам к двадцати вымахает, глядишь, метров на двадцать (а сосна или ель и до десяти не дотянут). При этом тополь не выбирает капризно почву. Какая есть, на той и поднимается.
Тополь не боится засухи и мороза. Он газоустойчив и дымоустойчив (а ель, например, задыхается и чахнет от выхлопных газов). Он задерживает 60 процентов сернистого газа и 70 процентов пыли (а сосна, допустим, пыль переносит плохо).
Что еще? Почки тополя в виде мази утоляют боль и заживляют раны, а настойка почти мгновенно убивает всякие стафилококки. Запах почек и листьев летним вечером успокаивает и просто приятен, сладок.
