Небольшой то ли город, то ли поселок протянулся над полноводной синей рекой там, где она делает пологую излучину, прежде чем впасть в бескрайние свинцовые воды озера-моря. Река зовется Кривасэльвен, а город — Дингард.
… Солнце палило долго. Каждый день люди с надеждой поглядывали на высокое чистое небо, на котором, точно в насмешку, не было ни облачка. Только густые корабельные сосны сухо шумели на боровых песках за широким опольем древнего града, да свинцовела, отблескивая на солнце, гладь Кривасэльвен, равнодушно стремящейся к озеру. Напрасно крестьянин молил о дожде, торговец — о попутном ветре; шли недели, но лишь новые напасти делали жизнь еще тяжелее. То дохлая рыба внезапно усеивала берег зловонным покрывалом, то начинала расползаться мертвая ржавчина по лесным глубям. «Босоркун» — имя страшного духа засухи точно пожар поползло по домам…
— Смотри! Смотри! Туча идет! — вы́сыпали однажды все из своих бревенчатых домов на тревожный крик. Темная ветровая туча надвигалась откуда-то с северо-запада. Все с надеждой ожидали сильную грозу, но в воздухе не парило, а лишь зловеще потрескивало. Зоркие не замечали внизу тучи синей дождевой вуали; зато вдруг потянулся от нее хобот к земле — темный и страшный.
Он шел прямо на город, и вскоре было уже слышно, как он утробно ревет, всасывая вздымаемые тучи земли, кусты, точно спички ломая деревья своей темной воронкой, в которой иногда посверкивали красноватые молнии. «Спасайтесь!» — кричали все, бросившись бежать к лесу, пытаясь спасти жен и детей от неминуемой гибели. Но лес был далеко…
И только один человек в развевающейся белой рубахе выскочил прямо в сторону приближающегося ревущего чудовища. Порывы ветра растрепали его золотистую бороду. В богатырской руке он держал копье с заостренным железным наконечником. Может быть, он подчинялся властному голосу человеческой гордыни, питаемой древними легендами? Или решил погибнуть вместе с городом, который не в силах был спасти? Он стоял на пути страшного хобота и смотрел, как взлетают в воздух точно пушинки, обломки сараев и вырванные с корнем деревья.
Вихрь был уже совсем рядом, и казалось: еще секунда — и человек будет сметен. Внезапно сверкнул, точно искра, стальной наконечник — копье понеслось прямо в сердцевину темного, завывающего хобота. Оно исчезло во тьме — и вдруг оттуда раздался леденящий душу вой, и на землю брызнула красная влага, капли которой были горячи — одна из них попала на лицо человеку. Смерч странно скособочился, стремительно втянулся в тучу, и она, гневно сверкнув молнией, внезапно пошла на юг, утробно громыхая клубящимся нутром.
Богатырь так и застыл разинув рот от изумления. Долго смотрел он вслед исчезающей за горизонтом загадочной туче, а люди стали возвращаться в город…
Ночью на юге полыхали зарницы. Наутро людей заставил выбежать новый крик, и они усеяли зеленый крутояр, на котором чудом держались крайние избы.
— Смотри-и! — все показывали на реку, а некоторые женщины в страхе и жалости отворачивались. По мутной, грязной поверхности реки плыли какие-то обломки, стволы деревьев, коряги, доски — и среди них трупы животных и людей. Мужчины кинулись вылавливать человеческие тела, чтобы похоронить их.
Белобородый дед, опиравшийся на волховской посох с резной личиной на навершии, и молодой, могучий богатырь в белой рубахе — тот, который вчера поразил копьем смерчевой хобот, — стояли рядом. Старик удержал его, когда он хотел сбежать вниз, вслед за остальными.
— Страшное дело произошло, видно, в верховьях снес вихрь деревни на озере Кам! — вздохнул тяжело дед. — Колдовство невиданное… Засуха колдовская — погубит она нас! Что зимой есть будем? Напрасно взывал я к богам — деревянные их лики безответны, никакого знака не последовало — только на щепу их порубить осталось! Молчит и Властелин великих камней…
