— В последнее время столько всего навалилось, — коротко ответил я.
— Надеюсь, ничего серьезного? — спросила Мадлен.
— Да нет, конечно, просто ужасно много обычных дел.
Или нет.
Я пытался оправдать серийную убийцу.
И меня самого подозревают в двух убийствах.
Мою дочку похитил мафиозный босс по прозвищу Люцифер.
Ее деда и бабушку убили.
А теперь я ищу пропавшего ребенка.
До сих пор я ни с кем, кроме Люси, Бориса и Фредрика, не делился своими проблемами. Теперь так не получится. Если я хочу, чтобы Мадлен мне помогла, нужно мало-мальски вразумительно объяснить, в чем мне требуется помощь.
Я закашлялся, слова комом стояли в горле.
— Честно говоря, дела обстоят не особенно блестяще, — сказал я. — Как насчет пообедать вместе?
— Конечно, — ответила Мадлен. Голос у нее изменился. — Давай в конце следующей недели? У меня…
— Сегодня, Мадлен, — сказал я. — Сегодня.
* * *
У меня скромные потребности и друзей сравнительно мало. Вернее, очень мало. Круг знакомых — внушительный и невероятно разветвленный, но постоянно меняется и никакими более-менее прочными узами не скреплен. Все заменимы, и, откровенно говоря, я, пожалуй, весьма часто общаюсь с людьми, не вызывающими у меня большого восторга. Но Мадлен составляет исключение. Ее можно назвать во всех отношениях важным другом. Единственная моя проблема — взамен она получает от меня маловато.
Эсэмэской я предупредил Люси, что наш обед отменяется. Потом сел в машину и поехал в “БХ”, “Бар художников”, на встречу с Мадлен. Она уже сидела за одним из дальних столиков и просияла, увидев меня.
— Сгораю от любопытства, — сказала она.
Я быстро чмокнул ее в щеку. И на меня пахнуло ароматом ее духов. Незнакомые.
— Хорошо пахнешь, — сказал я.
Она рассмеялась:
– “Шанель”. Какой-то новый вариант.
— Какой-то? — Я приподнял бровь. — Ты не сама покупала?
— Ну да. — Она улыбнулась, но тотчас же лицо разгладилось, стало серьезным. — Так что же случилось, Мартин?
Мне очень хотелось ознакомить ее с нецензурированной версией моей нынешней жизни, но — нельзя. Надо соблюдать осторожность и не совершать лишних ошибок. И я сообщил лишь самое необходимое.
— У меня есть причины думать, что кто-то старается засадить меня в тюрьму за то, чего я не совершал. За два убийства. И полиция ведет расследование не самым блестящим образом. Отнюдь.
Мадлен поднесла к губам стакан с водой. И, так и не отпив ни глотка, снова поставила на стол.
— Тебя подозревают в двойном убийстве?
— Да, — сказал я.
И мысленно добавил: теперь уже меньше, после того как Люцифер сжег деда и бабушку моей дочери.
— Что я могу для тебя сделать?
— Есть свидетель. Одну из жертв якобы сбила машина, похожая на мою. И некто заявил, что видел, как это случилось. Мне бы хотелось, чтобы ты связалась со своими друзьями в полиции и выяснила для меня его имя.
Пока я говорил, мы смотрели друг другу в глаза. Я просил отнюдь не о мелкой услуге. Впервые в жизни я увидел, как Мадлен онемела. В иных обстоятельствах это было бы очень даже забавно. А сейчас только грустно.
— Не знаю, что и сказать.
— Скажи “да”. — Я почувствовал, как щеки обдало жаром.
— Само собой, — кивнула она. — Само собой. Но… Ты сказал, что двоих людей насмерть задавили на твоей машине.
— Нет. На машине, которая похожа на мою.
Мадлен поднесла руку к щеке, отвела прядку волос.
— Но ты был знаком с жертвами?
— Да.
Она помолчала. Как и я, Мадлен не верила в случайности.
— У меня алиби на ночь убийства. Я был вместе с Беллой в больнице.
— Вот как, — облегченно вздохнула Мадлен. И опять посерьезнела: — А как Белла?
— Ничего, — сказал я. — Она упала и сломала руку, но сейчас все уже хорошо.
Хорошо, да не очень. Рука по-прежнему в гипсе. И на лбу шрам. Я старался на него не смотреть.
Официантка наконец обратила на нас внимание, подошла, приняла заказ. Я не успел заглянуть в меню, но Мадлен заказала нам два салата с цыпленком.
— Не понимаю, откуда взялись проблемы с полицией, если у тебя есть алиби?
Оборотная сторона общения с талантливыми людьми — они делают выводы, которые не терпят дневного света.
— А-а. Ты же знаешь, дознаватели иной раз жутко тупые. Цепляются за несущественные детали.
