Беги, черт возьми, шептал в голове призрачный голос.
Потом другой:
Уже слишком поздно.
Я ускорил шаг. Словно вдруг узнал, что через три секунды “Синий солдат” взлетит на воздух. Врубил мотор и рванул прочь. Одна рука лежала на руле, другая застегивала ремень безопасности. Потом я позвонил Люси, спросил:
— Все в порядке?
— Да, а как у тебя?
В ее голосе сквозила тревога.
— Еду домой, — коротко сказал я и закончил разговор.
Поскольку Сюзанна не сообщила мне свой телефон, разыскать ее я не мог. А вот она могла позвонить мне, если задержалась и не успевала вовремя добраться до места встречи. Но она не позвонила. Причин тому может быть только две.
Или возникли препятствия такого свойства, что она не только опаздывала, но и не имела возможности предупредить меня об этом.
Или же она вообще не собиралась приходить.
Результат все равно один и тот же. Потому что ощущение, что я угодил в новую ловушку, в обоих случаях было одинаково сильным.
После инцидента с апельсином у меня забрезжила надежда, что кошмары изменятся, но увы. Опять меня хоронили заживо. Опять я проснулся в поту, запутавшись в простыне. Скорей бы уж взошло солнце и начался новый день.
— Ты плохо спишь, — встревоженно сказала Люси.
— А, не волнуйся, все хорошо, — отозвался я.
Но мозг был уже как в дурмане, глаза щипало. Эти кошмары — не что иное, как дурной знак. Я точно знал, откуда они берутся, точно знал, почему они начали преследовать меня после поездки в Техас. Однако никак не мог от них избавиться. Больше всего мне хотелось свернуться калачиком и молить, чтобы меня оставили в покое. Но вымолить покой можно только у людей. Грехи прошлого неумолимы.
Бессонница действует на человека донельзя разрушительно. Сам я делаюсь в первую очередь чувствительным и тупоумным. Ужасная комбинация для человека, живущего под смертельной угрозой. Ночная вылазка не давала мне покоя. Уверенность, что я угодил в ловушку или каким-то иным образом устроил себе неприятности, чертовски действовала на нервы.
— Наверно, кто-то сыграл с тобой дурную шутку, — сказала Люси, когда мы готовили завтрак.
Кашу для Беллы, йогурт со свежими ягодами для Люси и кофе с бутербродом для меня. Я говорю: к черту диеты. Хорошенького понемножку — лозунг никчемный, но в отношении еды он, безусловно, справедлив. Не ешь слишком много сладкого, не пей слишком много газировки, следи, чтоб было достаточно клетчатки и белков. И поменьше тревожься. Жизнь — штука хрупкая. Как знать, может, в следующий раз мафия будет охотиться за тобой.
— Да нет, конечно, — иронически заметил я. — По чистой случайности некая особа позвонила среди ночи и сказала, что может кое-что сообщить об исчезновении Мио. Пошутила.
Люси закатила глаза.
— Я не это имела в виду. Думаю, скорей всего, можно вполне логично объяснить, почему она так и не пришла.
— И не позвонила!
Люси пожала плечами.
— Дай ей немного времени. Она наверняка объявится снова.
Белла пришла на кухню в пижамке. Посадила куклу на детский стульчик, и мы приготовились начать новый день. С тех пор как угодили в эту адскую заваруху, мы с Люси следовали четкой стратегии. Изо всех сил старались поддерживать будничную рутину. Ради Беллы, ну и чтобы со стороны было не очень заметно, что наша жизнь пошла прахом. Ведь меня подозревают в убийствах. Полиции нужно подтверждение, что я не просто хожу на свободе и жду, когда меня арестуют. Я невиновен и должен вести себя как невиновный. Ходить на работу, отвозить и забирать Беллу из детского сада, нарезать сотни кругов в колесе, которое зовется буднями.
— Чем сегодня займешься? — спросила Люси.
— У меня есть поименный список всех, кто работал в том детском саду, когда исчез Мио. Надо их проверить.
— Так ведь их уже проверяли, — с сомнением сказала Люси. — Полиция беседовала со всеми сотрудниками и…
— Спасибо, я читал протоколы допросов. Я сказал, что проверю их, но не имел в виду, что буду снова опрашивать.
Люси нахмурила брови:
— А что тогда?
— Выясню, чем они занимаются сейчас. Работают ли в том же детском саду. И живы ли вообще. Есть ли среди них некая Сюзанна.
Белла ритмично колотила ложкой по каше. Молоко и варенье брызгали на стол. Такого она не делала с двухлетнего возраста.
