- Конечно, нет. Я пойду с тобой как твой приятель. Он поверит? Ведь у нас такая разница в возрасте...
- Кстати, а сколько тебе лет? - спросила она. Когда я ответил, она слегка нахмурилась. - Ты старше меня на каких-то четырнадцать лет. И я не вижу, почему он не поверит. Он намного старше Лолы, а она лишь на два года старше меня. А кроме того, он и Эл одного возраста.
- Кто такой Эл? - Она опустила глаза и взрогнула, затем посмотрела мне прямо в лицо и с неприязнью в голосе ответила: - Он что-то вроде телохранителя Анджело. По-крайней мере, он так говорит.
- Хорошо, котенок, выкладывай. Что из себя представляет этот Эл?
- Ну, в общем так. Анджело - это приятель Лолы, а Гресис - приятель Мэри, и он... я тогда не знала, но меня пригласили, чтобы я подружилась с Элом. Он... он... - Грейс снова вздрогнула. - Мне хотелось каждый раз вымыться после того, как он прикасался ко мне.
- Ты уверена, что никогда не видела никого из тех парней, которых я убил прошлой ночью? Никто из них не околачивался раньше около дома Перуцци?
Грейс покачала головой.
- Куда они тебя повезли, чтобы заняться тобой?
- Они ездили по каким-то темным улицам. - Она замолчала и глубоко вздохнула. - Что я должна сделать, Джерри? Если ты со мной, то мне абсолютно все равно. Я согласна на все.
- Тогда свяжись с Лолой или Мэри и выясни, когда они будут у Перуцци. Напросись на приглашение. Расскажи им обо всем, что произошло прошлой ночью и скажи им обо мне. Поняла?
- Я попрошу Лолу принести мои вещи к Анджело и мы сможем там их забрать, - сказала она, идя к телефону.
Пока она разговаривала по телефону, я достал из холодильника два ломтя вырезки, положил их на решетку, затем засунул разогреваться в духовку пакетик картофеля-фри, размышляя при этом о том, что мне нужно посетить миссис Джон Л. Брайн, чтобы отыскать её сына Cидни, иначе Старик в Вашингтоне подумает, что я совсем забросил свою работу. К тому времени, когда Грейс закончила разговаривать по телефону, еда была уже на столе.
- Я разговаривала с Лолой, - сказала Грейс, с большим аппетитом налегая на бифштекс. - Она беспокоилась обо мне, и Мэри тоже. Очевидно, консьержка нашего общежития не рассказала им о моей бедной умершей тете. Лола никому не проболтается, что я здесь, а впрочем, мне все равно, если и проболтается.
- Когда мы пойдем к Перуцци?
- Сегодня днем. Лола будет там. Я сказала ей, что мы тоже зайдем.
Я растянулся на кушетке, слушая пластинку, наполнявшую комнату мягкими звуками, когда Грейс пришла из кухни с передником вокруг пояса и с посудным полотенцем в руке.
- Да, однако, - я с улыбкой посмотрел на нее. - Взгляните только, кто у меня в роли домработницы. В моей жизни случалось всякое, но мультимиллионерша занимается у меня домашним хозяйством явно впервые.
Грейс присела на пол, опершись рукой о кушетку, её лицо было очень серьезно.
- Я потому убежала из дома, что не могу вести себя там так, как я хочу, Джерри, - сказала она тихо. - Ты знаешь, один раз, когда я убежала из дома, я работала официанткой в ресторане в Вашингтоне, просто, чтобы почувствовать себя полезной, потому что хотела делать что-то сама. Опекунский совет, управляющий моим капиталом, кажется, считает меня общественным достоянием - из-за того, что я Грейс Брамли, я должна быть членом какого-то клуба или принадлежать к какому-то комитету, всегда быть на виду и на слуху. Это как компенсация за то, что я богата - из-за этого я полностью лишена личной жизни. - Она со злостью стукнула своим маленьким кулачком по коленке. - Я не хочу так жить! Все, чего я хочу от жизни - это чтобы меня оставили в покое. Я сказала Гинзбергу, что если он не оставит меня в покое, то в день, когда я вступлю во владение своим капиталом, я потрачу все до единого цента на то, чтобы разорить его и пустить по миру всех членов опекунского совета. Вот почему они меня теперь не трогают. Выражение её лица снова изменилось, и на этот раз оно было какое-то торжественное и даже одухотворенное. - Ты знаешь, чего я в действительности хочу от жизни, Джерри Рэм? Я хочу любить человека, который будет любить меня, и обзавестись детьми. - Она замолчала и сидела не двигаясь. Ее близость, её нежный девичий запах, это было уже слишком - любой нормальный мужчина. Моя кровь горячей волной начала медленно подниматься от шеи к лицу. Член мой восстал, трепеща в тесных брюках. Внутри снова все напряглось и мне стало трудно дышать.
