На самом деле я был потрясен мелочной мстительностью Сальтини. Она была под стать той, с которой Маркабру пытал поверженного противника.
— Если позволите, сэр, у меня есть вопрос, — вступил в разговор Торвальд.
— Минуточку… Торвальд Спендерс, я полагаю? Против вас выдвинуто обвинение в учинении беспорядков во время представления в так называемом «Временном передвижном кабаре»?
— Обвинение было связано с неоправданным вмешательством полиции в процесс проведения легального публичного развлекательного мероприятия. Да, сэр, вы верно назвали мое имя. Кроме того, здесь присутствует мой напарник по организации этого мероприятия. — Он указал на Пола. — Но мой вопрос не касается непосредственно этого события.
— В таком случае, если речь не идет о судебном обвинении, председатель Совета Рационализаторов может на легальной основе дать вам совет по любому поводу. Но не забывайте о том, что в данное время я очень занят.
— Хорошо, сэр. У меня в Центре тоже очень много работы.
Торвальд держался вежливо, но несколько официально и скованно — как и подобает, собственно, в разговоре с человеком, годившимся ему в отцы. Я старался не смотреть в сторону экрана, боясь, что мое лицо выдаст восхищение манерами Торвальда.
— Вопрос у меня вот какой; я никак не могу найти правил, регламентирующих верную процедуру регистрации в органах власти нового творческого объединения. Следует ли мне обратиться с прошением в главный консультативный комитет или оформить запрос в Совет Рационализаторов, дабы вы рассмотрели его как частное постановление?
Только потом Аймерик объяснил мне, насколько блестящим был заданный Торвальдом вопрос. Главный консультативный комитет представлял собой множество кибернетических компьютеров — тех же самых, которые частенько диктовали стратегию нашего Центра и решали, какая деятельность является рациональной, а какая — нет. Что-либо изменить в этом плане можно было только через какое-то время. Если бы Сальтини удалось долго продержаться у власти, затем компьютеры главного консультативного комитета непременно были бы перепрограммированы в соответствии в политикой новых властей. Пока же эти умные машины любой вопрос могли рассмотреть исключительно в рамках традиционных законов Каледонии, а это означало, что в их памяти можно было изыскать такой пункт закона, какой бы никак не удовлетворил Сальтини. Однако при том, что этот закоренелый бюрократище всегда так рьяно отстаивал букву закона, он по идее не должен был отсоветовать Торвальду обратиться в вышеупомянутый консультативный орган.
С другой стороны, если бы он дал согласие на рассмотрение запроса в свете принятия частного постановления, он бы тем самым создал прецедент, и с этих пор деятельность художественных объединений стала бы чем-то таким, что можно либо разрешать, либо запрещать, и тогда главный консультативный комитет начал бы автоматически действовать согласно этому прецеденту. Более того: если бы он ответил на запрос отказом, он обязан был бы указать причину отказа, каковую можно было бы затем обойти, имея дело с главным консультативным комитетом.
Посему у Сальтини был такой выбор: либо рискнуть направить Торвальда в консультативный комитет в надежде на то, что компьютеры ему сразу откажут, но тогда он лишал себя любой возможности вмешаться в процедуру принятия решения, либо он был вынужден придумать какую-то стратегию, полагаясь на то, что мы не сумеем обернуть все дело против него.
Хитрющий старик пастор ни за что не добился бы своей цели, если бы грешил растерянностью. Он улыбнулся, хотя улыбочка его скорее напомнила гримасу человека, мучающегося от зубной боли, и проговорил:
— Гм-м-м… Я понимаю, что вы имеете в виду. Прецедентов нет. Ну что же, давайте поступим так: обратитесь в главный консультативный комитет. Если возникнут какие-либо проблемы, тогда подумаем о варианте частного постановления.
Как потом объяснил мне Аймерик, это был откровенный риск. Если бы главный консультативный комитет Торвальду отказал, Сальтини бы выиграл, а если бы не отказал, то у Торвальда были бы развязаны руки. Просто-напросто Сальтини поспешил отделаться от этого малоприятного дела.
