Торвальд вернулся на свое место. Приветственные аплодисменты не прозвучали. Только я собрался спросить у Аймерика, не родственник ли это, случаем, Кларити, как Тэни вышел на сцену, и я понял, что спрашивать не стоило: то явно был ее родной или двоюродный брат.
По костюму и выражению лица я сразу догадался, что Тэни собирается развлечь публику древним искусством statz-sursum.
Сердце у меня екнуло. Для того чтобы освоить его в совершенстве, нужны многие годы учебы, а для халтуры достаточно мгновенного решения. Может быть, мне стоило бы организовать соответствующий курс при Центре? Да нет, вряд ли бы нашлись желающие. Я точно знал, что сейчас увижу и услышу.
Тэни Питерборо обладал вполне подходящей сценической внешностью, поэтому публика сразу восприняла его довольно тепло. Это было не очень хорошо, потому что теплый прием его вдохновил. Шутки он выдавал, между собой едва связанные, разве что тематикой, да и те были «с бородой», тысячелетней давности — особенно политические.
Такие шутки в ходу при любом авторитарном режиме, в особенности — с налетом пуританизма. В здешних шуточках непременными фигурами являлись отец Аймерика и преподобный Сальтини, ну и конечно, они касались политической системы вообще.
— Похоже, тут все же больше свобод, чем я думал, — сказал я Аймерику.
— Ему нечего бояться, — шепнул мне Аймерик. — Для него весьма рационально желать политических успехов сестре, поэтому он может доказать, что рационально и поддерживать оппозицию. Поэтому его не могут обвинить в иррациональности или подвергнуть психотерапии. Именно таково наказание за политические преступления.
— А как насчет публики? С их-то стороны рационально все это слушать, смеяться и аплодировать?
— Вопрос хороший. Не сомневаюсь, Сальтини в данный момент его старательно обдумывает.
Сказать больше было нечего, поэтому я сидел и слушал туповатые шутки и удивлялся тому, что зрители весело хохочут, не особо задумываясь о последствиях.
Наконец Тэни Питерборо завершил свое выступление. Его проводили пусть и не такой громоподобной овацией, как Анну К. Тервиллигер, но вполне уважительными аплодисментами.
На сцене снова появился Торвальд. Выглядел он, само собой, несколько нервно и сказал только:
— Сейчас мы сделаем антракт на пятнадцать минут, а затем предложим вашему вниманию еще два выступления.
Аймерик взглянул на меня.
— Ты сильно не переживай. Может быть, ничего и не произойдет, а может быть, для Пастората Социальных Проектов это будет сигналом для определенных послаблений. А вполне вероятно и то, что их вообще не заботит все, что вытворяют эти ребята.
Он знал Каледонию, а я — нет. И все равно у меня было такое чувство, что он просто хочет меня успокоить.
По пути к буфету, куда я направился за тем, чтобы взять еще вина, ну и, пожалуй, еще разок взглянуть на Валери, кто-то похлопал мня по плечу. Обернувшись, я оказался лицом к лицу с Брюсом и Биерис.
— Привет! А вы как здесь оказались?
— Кто-то оставил для меня сообщение в Центре, я его прочла после окончания занятий в классе изобразительных искусств, — объяснила Биерис. — Я позвонила Брюсу, и он заехал за мной на своем «коте». Мы видели, как вы входили в зал, но не успели к вам подойти — неудобно было вставать и мешать началу концерта.
Это вызвало у меня некоторые сомнения — обстановка в зале была самая неформальная, так что они вполне могли бы подойти к нам. И еще… То ли это был плод моего воображения, то ли на самом деле Брюс держал Биерис за руку и отпустил, как только я к ним обернулся? Я ощутил приятное волнение. Похоже, назревала драма. Быть может, мне повезет и Аймерик попросит меня стать его секундантом… но с другой стороны, здесь не были приняты дуэли, и о каких секундантах могла идти речь? А если бы все-таки институт секундантов существовал, то какая роль им отводилась? Роль посредника в улаживании конфликта или какая-то еще?
Сама мысль о том, чтобы стать секундантом в поединке между старыми товарищами… что ж, я всегда в этом смысле завидовал Рембо. Впервые я стал свидетелем его смерти, когда он стал моим секундантом в поединке с Маркабру. Поводом для дуэли послужило то, что я застал Маркабру в постели с моей тогдашней entendedora.
