- Алло?
Сидоров прямо сел. Что же делать? Может, он ошибся номером? Но проверять еще раз сил не хватало. Вычислили? И кто? Руки Сидорова мелко задрожали. Он стал перебирать возможные варианты своих действий в случившейся ситуации. Думалось неважно. Девяносто процентов вариантов он отбросил как бред, девять - как глупость. Все остальные заканчивались весьма скверно. И что самое ужасное, Сидорова, как магнитом, тянуло домой. Так он и пошел туда, прямо как был, с чемоданом и дрожащими членами.
Он решил посмотреть издалека на окна. В них было темно. Потом во двор. Вроде тихо, спокойно. Сознавая, что он делает что-то абсолютно безумное, Сидоров направился к подъезду. И вдруг...
- Сидоров! Сидоров!
Он застыл на месте. И тут же отлегло. Говорил его сосед по плошадке из окна дома:
- У тебя квартиру только-что обчистили. Пиши срочно заявление в ментовку. Вот поганцы! - сказал он в седцах, неизвестно к кому обращаясь, совсем оборзели!
5.
В квартире все было затоптано грязной обувью, стало несколько меньше вещей ( ушел телевизор, вся электрника и кассеты ), по полу валялись окурки и слабо пахло перегаром. Сидоров заглянул в туалет. Так и есть нагадили. Это Сидорова расстроило больше всего. Замок на дверях был аккуратно сломан, поэтому Сидоров закрыл дверь на цепочку и стал наводить порядок. Примерно в середине этого занятия он достал свой старенький рюкзачок, пересыпал туда деньги из чемодана, кинул рюкзак на вешалку. "Чем проще, тем сложнее", - подумалось ему.
Выяснилось, что ушли так же и документы, кроме пропуска на работу, который был у Сидорова с собой. И его серебрянная медаль за школу, и значок об окончании университета. Это расстроило Сидорова еще больше, чем загаженный унитаз, который Сидоров уже вычистил. Настроение совсем испортилось и Сидоров решил выпить водки.
Из холодильника водку тоже увели, что Сидорова теперь почти не расстроило. Он бросил через плечо рюкзачок с миллиардом ( не оставлять же его в открытой квартире ) и пошел в ларек за водкой. На лестничной клетке он встретил Петрова и Таню.
- О! - только и смог сказать он.
- О! - только и смог ему ответить Петров.
А Таня вообще только улыбнулась.
Сидоров все же сгонял за водкой и теперь вполуха слушал разглагольствования Петрова о путешествиях и пустынях, Азии и философии. Разгром в квартире он объяснил, лишь махнув рукой:
- А-а-а-а...
Петров говорил, а Сидоров смотрел на Таню. Красотой ( красотой тела ) она, безусловно, уступала Аллочке, тут никто спорить бы не стал. Но ведь Сидоров по морозу за цветами бегал для Тани, а не для Аллочки, которая тоже была на том Новом Году. Как-то не мог себе Сидоров представить Таню на месте Аллочки, живущей с "папенькиным сыночком", и постоянно болтающей по телефону с Сидоровым. Правда, она "папенькиному сыночку" не изменяла - такие у Аллочки были принципы. Не мог так же Сидоров представить Таню рассуждающей о финансовых проблемах в семье, о бюджете, о покупке сегодня того, завтра этого, а после завтра - еще чего-нибудь. О кредитах, о процентах и зарплатах, и далее в том же духе. Как-то с Таней это не вязалось. Не вязалась с ней и роль первой дамы на празднествах. Сидоров вспомнил, что в бытность свою Аллочкиным неофициальным мужем имел тогда место случиться некоторый скандал по поводу "мне нечего надеть на день рождения". "Ты и так будешь самая красивая", - сказал ей тогда Сидоров без капли лести, но Аллочку такой ответ не устроил. Она заняла денег и Сидорову потом пришлось долго отдавать, неполноценно питаясь.
Вот под такие сравнительные мысли Сидоров и отрубился. Утром, в полусне, он попрощался с уезжающими Петровым и Таней, и благополучно проспал до обеда.
А ближе к вечеру позвонила Аллочка. Она говорила, что Андрей сволочь, что он ее не любит, что денег на нее жалеет, не заботится о ней, что ей все приходится делать самой, что он только живет у нее, что каждую копейку у него надо выбивать...
Все это Сидоров слышал уже не раз. Но тон сегодня был Сидорову вновинку. Аллочка говорила, что устала, что ей одиноко, и Сидоров пригласил ее в гости.
