Выходя на февральское солнышко, Абдулла мучительно вспоминал, сколько же дураков они с друзьями бомбанули — сорок или, скажем, пятьдесят пять. Он спросил об этом Юсупа, но тот не ответил, а вдруг застыл в напряженной позе, не в силах отвести взгляда от чего–то невыразимо ужасного, происходящего впереди. Абдулла нетерпеливо протолкнул его за дверной проем и вышел вслед за ним на улицу.
Улица перед отделением была запружена дорогими машинами, возле каждой стояло несколько мускулистых–молодых людей, и все они очень строго смотрели на жуликов.
— Можешь подсчитать, — сдавленным голосом наконец ответил Юсуп.
ОШИБКА РЕЗИДЕНТА
Когда однажды заслуженного мажора Геру поперли под надуманным предлогом из сарая под названием отель «Москва», он не стал жаловаться в профсоюз, а уже на следующий день околачивался в сарае под названием «Прибалтийская».
Работа была привычная и не пыльная — помогать заморским господам расставаться с наличностью в обмен на страшненькие изделия народных умельцев. При случае, Гера мог и денежки поменять и даже ботинки почистить — мажор работы не боится, мажор пугается только граждан в форменной одежке.
Но дела шли весьма невыразительно — Меркурий отвернулся от Герасима, зато внимательно следили охранники местного магазинчика «Тюрьма–стар», не упуская случая буквально пнуть зазевавшегося спекулянта. Было больно и обидно.
Однако уже через месяц эти же дурно воспитанные юноши торопливо открывали Герасиму дверь и чиркали зажигалкой, помогая раскуривать тонкие английские сигары. Ведь Гера познакомился с директором заведения и многие видели, как тот однажды лично пожимал ему руку, отечески похлопывая по плечу. В ответ мажор тихонько бормотал что–то успокоительное и вежливо откланивался, приподняв на прощание кепочку, а директор с надеждой смотрел ему вслед.
Время от времени хозяин посещал магазин и, кроме обычной кучки сопровождающих, рядом теперь всегда находился Герасим. Только ему доверял директор переноску дорогой видеотехники, а однажды Герасим, ни разу не споткнувшись, отволок директору сразу две микроволновые печки.
Впрочем, последняя работа видно изрядно подкосила хрупкого юношу и пару недель его никто не видел.
Да и было не до него — подводя квартальный баланс, отдел снабжения магазина поднял ужасный шум. Была выявлена недостача четырех видеомагнитофонов, одного телевизора, пяти пылесосов и двух микроволновых печек. Все вышеперечисленное, к немалому удивлению директора, было записано на него. Собственноручно отдубасив подвернувшегося под руку охранника, директор потребовал объяснений. Потные охранники подтвердили ужасные подозрения, показав, что им и в голову не приходило останавливать шустрого юношу, таскающего аппаратуру вслед за директорским кортежем.
Немедленно был припомнен эпизод, когда Роза Ивановна, зам по рекламе, помогла Герасиму собрать рассыпавшиеся насадки для пылесоса и придержала дверь, пока юноша пыхтел, перетаскивая пылесос.
— Но, Павел Семенович, это же ваш приятель, а не мой, — оправдывалась испуганная женщина.
— Какой, к чертям собачьим, приятель! — зорал позеленевший директор. — Однажды этот сукин сын почистил мне ботинки зеленой ваксой и я полдня ждал, когда он раздобудет черную, потому что в нашем вонючем Магазине ваксы не было вовсе. А мне гостей встречать… А, разговаривать тут с вами, идиотами… — директор поискал глазами очередного охранника и с удвоенной силой принялся шлепать того пухленькими беленькими ручками. Охранник вежливо морщился, держа руки по швам.
Герасим тоже морщился, сидя в своей однокомнатной квартирке, арендованной специально рядом с сараем. Из всей прорвы аппаратуры, которую он так удачно уволок, работал только один пылесос и то как–то странно всхлипывая, как астматик перед домашним врачом. Ведь товар приходилось брать с витрины, а на витрину подлые шаромыжники ставили только некондицию.
— Объегорили, собаки, — удивлялся Герасим. — Надо же, меня, меня объегорили! Кому же теперь верить–то, граждане? — вопрошал возмущенно Гера у астматика–пылесоса. Пылесос солидарно всхлипывал, и тогда Герасим прилег рядышком и тоже заплакал.
