Профессор Воробей, остановившись в воздухе где-то на уровне голов сидящих за партами меченосцев, повернулся назад и так же неторопливо зашагал по воздуху вниз.
— Однако должен заметить, что делать тело легким — это процесс, который нужно тщательно контролировать. В первое время многих из вас придется возвращать с небес на землю. В прямом смысле. Тело, лишенное веса совершенно, — это уже не левитация, это уже полет в космос. А нам это надо? Нам это не надо. Это не наш профиль.
Мила с Ромкой, тайком улыбаясь, обменялись взглядами: манера профессора задавать вопросы и самому же на них отвечать показалась обоим забавной.
— Возвращаюсь к своему вопросу, — сообщил профессор, вновь коснувшись ногами пола. — Что легче: левитировать себя или посторонний предмет? Есть мнения?
Поверх очков в черепаховой оправе профессор обвел взглядом класс.
Мила заметила, как Ромка поднял вверх руку.
— Да, юноша, — профессор Воробей заметил Ромкину руку.
— Себя левитировать легче, — ответил Лапшин.
— Почему? — с любопытством прищурив глаза, поинтересовался учитель.
Ромка пожал плечами.
— Если задача — сделать тело легким, то контролировать собственное тело проще, чем постороннее тело, которое человек ощущать не может.
— Мо-ло-дец! — жизнерадостно пробасил профессор, так что от его голоса трижды вздрогнули парты — казалось, они готовы были снова оторваться от пола. — Совершенно верно! Левитировать собственное тело гораздо легче, чем любое другое, поскольку мы его чувствуем! Труднее придать другому объекту свойство невесомости, просто потому, что мы не ощущаем этого объекта — он находится за пределами наших органов чувств. И именно поэтому вначале мы будем с вами учиться левитировать самих себя.
Меченосцы взволнованно зашушукались.
— Первое и главное, что вы должны усвоить, — вещал профессор Воробей, — невозможно в действительности лишить человека его веса.
Профессор вдруг, озадаченно приподняв одну бровь, уставился на свой выдающийся живот.
— То есть похудеть килограммов на пять-десять — это, конечно, можно. — Он задумчиво почесал в затылке. — И даже, пожалуй, надо бы… О чем это я? Ах, да! — Профессор поднял к потолку указательный палец: — Нельзя лишить человека всего его веса! То есть, опять-таки, можно, но тогда этого человека просто не станет. Но это уже смертоубийство. Или самоубийство. А нам это надо? Нам это не надо. Это не наш профиль.
Анжела с Кристиной тихонько захихикали. Профессор смешков, казалось, даже не заметил.
— Так вот, мы с вами вовсе не будем в действительности делать свои тела легче воздуха. Мы будем заниматься совсем иным делом. — Профессор посмотрел на учеников поверх очков в черепаховой оправе с хитрецой во взгляде и улыбнулся. — Мы, господа студенты, при помощи наших с вами магических способностей будем обманывать закон притяжения — вот чем мы будем с вами заниматься.
Лица меченосцев загорелись энтузиазмом. Они переглядывались друг с другом. Иларий вскинул руку.
— Как мы будем это делать, профессор?
— Во-о-о-от, — словно смакуя звук «о», протянул профессор. — Вот тут-то мы и переходим от теории к практике. Начнем вот с чего. — Профессор поднял указательный палец. — Скажите-ка мне, господа студенты, какой объект приходит вам в голову в первую очередь, когда вы думаете о полетах? Версии?
— Птицы! — выкрикнула Кристина Зудина.
— Ступа, — предложил Иларий Кроха.
— Или метла, — тут же поддержал его Костя.
— Самолеты и космические корабли, — ввернул Мишка Мокронос, выросший на книгах о космосе и инопланетянах, которые сочинял его отец, писатель-фантаст.
— Белки-летяги, — скромно вставила Белка.
Профессор поднял вверх руку, призывая к молчанию.
— Ясно, ясно, ясно! — воскликнул он. — Всё не то! У птиц и летяг от природы строение тела создано для полетов или парения. У нас — нет. Человек не рожден летать, но ведь и ползать не обязан! Поэтому мы, маги, летаем, но не благодаря природе, а вопреки ей. Ступы и метлы — это пока что для вас слишком сложно. Чтобы ступа или метла летала, нужна особая магическая формула, с помощью которой накладываются чары. Это раньше Старшего Дума вы проходить не будете. Самолеты и космические корабли… — Профессор опустил двумя пальцами очки на кончик носа, поверх черепаховой оправы одарив Мишку Мокроноса строгим взглядом, и продолжил: — Создание этих машин — это слишком сложный и кропотливый технологический процесс. Принцип их действия… Объяснять — не поймете. Да и не объясню я — сам не знаю. Оно мне надо? Оно мне не надо. Это не мой профиль.
