На площадках запахом пахнет хуже вони. Вся «ноу хау» разладилась. Тогда пришли чинить. Смотрят и видят, что ничего нет. В смысле, что ничего в трубу не проходит.
Бригадир говорит:
— Засор вышел второй степени. Надо за спасительными касками идти, а то даже яйцо, если с двенадцатого этажа, обретает силу снаряда.
Бригада говорит:
— Страшное дело, дядя Коля, яйцо. Пойдем каски искать.
А младший из них уточняет:
— Наш на ремонте, а у тети Гали обед с часу до двух.
И все пошли искать каски — мало ли где они могут быть. Тут стало спокойно, и появились мыши, который при человеке опасаются ходить.
Руководитель ихний говорит:
— Господа, вы видите шотландского пса? Умница был, член семьи, а коврик погрыз. Его хозяйка издубасила, а дочка хозяйская обварила киселем, а хозяин в мусорную трубу запустил.
А маленькая мышка подождала, пока руководитель кончит, а не то, чтобы перебивать, и говорит:
— А вот коврик лежит погрызенный…
А руководитель снова говорит:
— Теперь, господа, мусорная трубы испортилась на веки веков, потому что случилось Поругание. Эти ушли за касками, потому что яйцо с двенадцатого этажа падает хуже снаряда. А у тети Гали — тоже санитарный день, поэтому сегодня трубу починить не смогут. А здесь засор первой степени. Наверху скопилось Изобилие и мешает нашему снабжению.
А маленькая мышка спрашивает:
— И кто это так замечательно придумал для нас Большую Трубу?
Руководитель отвечает:
— Это промышленность. Потому так и называется, что про нас, про мышей, думает, промышляет.
А кто-то спрашивает:
— Кто же нас теперь будет кормить?
— Спокойствие, господа, — объявил руководитель. — О нас думают наверху. Предлагаю самим разгрызть засорение и обеспечить своих близких и остальных.
— То-то запируем! — согласились мыши, а самая маленькая спрашивает:
— Не будет ли это пиром во время чумы, говоря языком классики?
— Вы эти речи бросьте, — утешил председатель. — Наверху Поругание вышло, а так дело стоящее.
А один говорит безответственно:
— Если что, мы можем и дом поменять, нет, что ли?
И все мыши, сколько ни было, пустились по Большой Трубе и на самом наипоследнем этаже увидели Изобилие. И начали грызть. И разгрызли такое, что шелохнулось, стронулось, понеслось вниз, ниже которого ничего нет. Полетело и шмякнулось. Всех мышей позавалило-позадавило. Одна маленькая мышечка выползла и говорит сама себе правильные слова:
— Не надо было засорение грызть, а то опять Поругание вышло.
На другой день пришли чинить.
Бригадир говорит:
— Надо каски надеть, а то внизу стоим.
Тут сверху зашумело и по бригадиру попало.
Бригадир говорит:
— Никак самораскачка вышла? Лучшее доказательство. А что прилетело-то?
А младший говорит:
— Это тебя, дядя Коля, яйцом достало. Не выше как с седьмого этажа. Потому как если с двенадцатого, то и яйцо имеет силу снаряда. Правда, дядя Коля?
Сергей Стрелецкий
Песок и камень
Обычная история
Солдаты!.. Я хочу, что вы послушали, что я сейчас буду вам говорить. Послушали и поняли. Прах! Вы знаете, что я не мастер болтать, и я это знаю, поэтому стойте тихо и не вздумайте трепаться в строю. Ясно? Вольно.
Парни! Я провел вас через многие передряги, и вы всегда знали, что можно ждать от старого пердуна. Ничего хорошего, правда? И я, как и вы, знал те, кто отдают приказы мне, тоже не желают старому пердуну ничего хорошего. Поэтому когда они меня на этот раз вызвали, я заранее сообразил, что радости от нового задания ни мне, ни вам не будет. В общем, так и получилось. «Бери своих ребят,» — сказали они, — «иди и построй город». Клянусь, я ушам своим не поверил. Всю жизнь мы с вами разрушали города, и кто угодно на небе, на земле и под землей подтвердит, что мы научились делать это на славу. Но они отдали приказ, ребята, это был приказ, а приказы не обсуждают, верно? Они отдали приказ, посадили в мой обоз десять болванов, которые не умеют ходить в строю, но знают, как строить города, и отправили старого пердуна и вас вместе с ним сюда, на край света. Мы шли сюда долго, и у меня было время подумать обо всем этом. Я сейчас скажу, что я надумал, и вы можете смеяться надо мной, можете говорить, что старый пердун окончательно спятил, но я все равно скажу. А там хоть в отставку.
