Микола Лысенко - страница 87

В своем докладе «Характеристика музыкальных особенностей малорусских дум и песен, исполняемых кобзарем Вересаем» Лысенко писал: «В то время как музыкально-песенный народный материал, обрисовывающий прошлую историческую и повседневную жизнь народа с его заветными идеалами и с семейно-домашними радостями и горем, доставил бы в общей массе богатый, обильный запас материала для эстетической характеристики личности народа, у нас это поле едва еще вспахано… В этом отношении на долю Севера, в его умственном и эстетическом центре… выпал лучший жребий и в отношении музыкально-этнографических работ. У нас же, на Юге, еще и художников не завелось».

— Что касается последнего, — замечает музыковед А. Авраменко, — то Лысенко ошибся. На юге, а именно на Украине, в это время развивал свою деятельность он сам; исключительно чутко и глубоко понял особенности песенного творчества украинского народа и его связь с русской народной песней.

Опираясь на творческую практику Глинки, Даргомыжского и таких идейно близких ему кучкистов, как Балакирев, Бородин, Мусоргский, Римский-Корсаков, Лысенко провозглашает основой своего творчества близость к народной песенности и гордится тем, что именно русские композиторы сказали о нем первое серьезное, дружеское слово.

Прочитав в Петербургской «Русской музыкальной газете» теплые, задушевные строки о своей композиторской деятельности, Николай Витальевич с глубокой благодарностью, хоть и не без горечи и боли, пишет ее редактору, известному музыковеду Финдейзену:

«Милостивый Государь, Николай Федорович! Я получил апрельскую книжку «Русской музыкальной газеты», в которой помещен похвальный отзыв о моих хоровых десятках. Искренне вам благодарен за такой лестный прием моим сборникам в Вашей газете. Мне — пишущему, собирающему, составляющему, издающему — так редко приходится слышать в печатях речи о своих трудах, что даже диву даешься, как это люди, из их прекрасного далека, заметили меня, да вдобавок еще отрекомендовали публике в самом лестном тоне.

…Ваше верное и вместе с тем печальное замечание, что в России людей труда вообще не ценят и не знают, находит особенно яркое свидетельство в провинции, где людей замалчивают умышленно, травят, инсинуируют их в печати, и потому рад бываешь, когда эти зоилы молчат; по крайности не забрасывают грязью человека…»

Немало недругов, и в масках и без масок, было у Миколы Лысенко, но в своей борьбе за самобытную, глубоко народную музыку он не был одинок. Щедро наделила его жизнь друзьями-единомышленниками, верными побратимами. Среди них писатели, чьи творения давно уже стали нашей гордостью и славой, ученые и художники, композиторы и артисты.

«Я горячо люблю украинскую музыку. Если Чайковского мы называем чародеем русской музыки, то Лысенко, этого чудесного и восхищающего красотой своей музыки композитора, мы смело можем назвать солнцем украинской музыки», — так писал еще при жизни композитора К. С. Станиславский.

И словно к солнцу, всегда тянулась к Николаю Витальевичу демократическая молодежь. Я не раз видел, как светлело лицо отца в дружном кругу хористов — студентов, молодых железнодорожников, семинаристов.

Прав, тысячу раз прав был Николай Витальевич, когда в самые трудные дни своей жизни говорил:

— Нечего вешать голову. Все, что есть на Украине здоровое, сильное, честное, — с нами!

Многим известно, что Николай Витальевич Лысенко полстолетия отдал композиторской деятельности. За это время он написал больше тысячи самобытных, самых различных по форме произведений (оперы для взрослых и детей, фортепьянные, симфонические и вокально-симфонические произведения, хоры, романсы, песни). Но вряд ли кто знает, что композиторство за все годы не приносило Николаю Витальевичу почти никаких материальных выгод. Прокормить семью Николай Витальевич мог только своей преподавательской работой. Прославленному композитору приходилось массу времени тратить на частные уроки, на преподавание музыки в Институте благородных девиц. Только ночами мог он заниматься любимым делом.

Известно, какую радость приносит творцу завершение задуманного труда.