— Осмысливаю, — коротко ответил Анемподист.
И, обернувшись к Рафаилу, протянул ему кубок:
— На, возьми, родимый. Вкусная водичка, благодарствую.
Рафаил резко ударил Анемподиста по ладони. От боли Анемподист разжал пальцы, кубок упал на землю и исчез, рассыпавшись на сотни оранжевых искр.
— Спасибо, дорогой, — сказал Анемподист, сжимая и разжимая пальцы, чтобы утихомирить боль, — только чаевых тебе не будет. Хреновый из тебя официант.
— Не доводи, паскуда, — зашипел Рафаил и многозначительно поводил кулаком у Анемподиста перед глазами.
— Ну, что, осмыслил, остроумец? — спросил Михаил (кубок которого также исчез, но несколько иным способом — растворившись прямо у него в руках). — Вот и Рафаил уже терпение теряет…
— Чего предлагает? — хмуро спросил Анемподист.
— Прекратить все эксперименты! — приказным тоном заявил Михаил. — Немедленно прекратить! Убирайся в Ад, возьми отпуск… Скажешь, что люмпены утомили. А если хочешь подружиться с нами — передай нам материалы по всем своим делам, где ты проводил подобные же эксперименты. И, поверь мне, это очень, очень благоприятно отразится на твоей судьбе и дальнейшей служебной карьере. Если есть идеи по цене — скажи сразу. Мы рассмотрим.
— Бочку нектара и нательный крестик, — предложил Анемподист. — Такая цена устраивает?
— Не понял, — сказал Михаил. — Отказываешься, что ли?
— Не могу я принять ваше предложение, господа хорошие, — ответил Анемподист. — Я ведь с этим клиентом не просто так работаю. Ритуал был…
— Как Ритуал?! Какой?! — подпрыгнул от неожиданности Михаил. — Когда?! Где?! Кто провёл?!!
— Он, — и Анемподист показа пальцем на беззаботно спящего Михалыча. — Спецвызов, отмечен в журнале. Можете сами поверить. Так что до окончания соблазнения я его покинуть не могу. Не имею права. Вы наши порядки сами знаете: один вызов — одна душа. Плюс отчёт.
— Вот ведь козёл сраный! — в ярости бросил Михаил и, изогнувшись, пнул пяткой Михалыча в задницу.
Михалыч замычал спросонья и задрыгал ногами.
— Значит так, дорогой, — вставая, сказал Михаил. — Визит окончен, мы уходим. Но наше предложение, с определёнными корректировками, остаётся в силе. Если хочешь жить тихо и спокойно, и не в приюте для чертей-инвалидов — быстро заканчивай это соблазнение и уходи на дно. И в будущем — без подобных фокусов. А если хочешь иметь жизнь не просто спокойную, а ещё и счастливую — подумай над второй частью нашего предложения.
И, уже отрываясь от земли, добавил:
— Рафаил, забери у него нектар. Недостоин!
И, снова превратившись в светящийся шар, в одно мгновение взлетел и исчез в чёрном, усеянном звёздами небе.
Рафаил, размахнувшись, сильно и резко ударил Анемподиста в живот.
Вскрикнув, Анемподист упал со скамейки и замер, скрючившись от боли.
От удара нектар подскочил вверх, огненной струёй прошёл обратным ходом по пищеводу, влился в рот и, наконец, смешанный с чёрной кровью и слюной, вязкой струёй стёк на землю.
— А от себя я добавлю, — поглаживая кулак, сказал Рафаил, — что от меня ты, сука, точно пощады не дождёшься. И если ты, мразь, в ближайшее время не затихнешь — я тебе лично башку оторву. А я ведь не с каждым чёртом лично занимаюсь. Так что оцени сам, на что ты нарываешься. Я тебя, гадину, в святой воде утоплю!
И, сказав всё это, Рафаил также превратился в шар. И улетел вслед за Михаилом.
Анемподист, отдышавшись, с трудом разогнулся и медленно поднялся. Голова кружилась, внутри всё горело и туман плыл перед глазами.
Безжалостный архангельский свет исчез. И лунный свет также начал меркнуть и исчезать.
Ночь уходила. Небо на востоке светлело.
Анемподист стоял у скамейки и смотрел на Михалыча неотрывно.
Черти не устают. Не спят. Но и им бывает плохо на исходе бессонной ночи.
Ах, если бы и в самом деле была душа, хоть частица её — как бы на ней было муторно.
Впервые бессмертие его показалось ему не просто тоскливой обузой (такое бывало у него и раньше). Новое, особое чувство охватило его.
Почувствовал он себя зверем, ослабленным и затравленным, которому набросили на шею аркан и, потянув, сдавили её и, сдавив, потащили на натянутой верёвке вперёд. Не видно — куда. Шея пряма и не гнётся в охвате страшного аркана. Но самое жуткое — предчувствие. Вполне определённое предчувствие большой, бездонной ямы, в которую и свалят его непременно, вдоволь потаскав на верёвке.
