По-моему, рассматриваемое булгаковское выражение было довольно неподходящим уже во времена Булгакова.»)
«Будучи по природе вообще подозрительным человеком, он заключил…» (Ч. 1, гл. 2)
Подозрительный — это тот, кто подозревает, или тот, кого подозревают? Или и тот, и другой? Может, лучше было здесь сказать «недоверчивым»?
(Один мой читатель на этом месте вступился за мэтра:
«В русском языке слово „подозрительный“ имеет двойное значение:
1. Вызывающий подозрение.
2. Склонный подозревать, недоверчивый. (Толковый словарь под ред. Ожегова.)
Поэтому тут Булгаков не опростоволосился, как в других описанных Вами случаях.»
Я ответил ему следующее:
«С этим словом в русском языке, похоже, непорядок. Ну, не с ним одним. Будем терпеть этот непорядок, как терпим, к примеру, „двойное отрицание“, вроде выражения „без ничего“? А может, Ожегов воспринимал распространённое ОШИБОЧНОЕ словоупотребление как тоже норму? Постепенный переход ошибки в норму — это ведь феномен в языке нередкий.»
В данном случае мы имеем дело не просто с многозначностью, а с соединением в одном слове ПРОТИВОПОЛОЖНЫХ значений (которые, впрочем, можно — но не нужно — объединять в понятии «имеющий отношение к подозрению»). Прибегнем к аналогиям: восхитительный, упоительный, соблазнительный, желательный, жевательный, позволительный, курительный, поджигательный, гасительный, спасительный, строительный и т. п. Часть этих прилагательных не отягощена указанной двусмысленностью и близка по смыслу причастиям настоящего времени активного залога:
«восхитительный» —> «восхищающий»;
«упоительный» —> «упаивающий»;
«соблазнительный» —> «соблазняющий»;
и т. п.
Но есть и прилагательные, которые близки по смыслу причастиям настоящего времени ПАССИВНОГО залога:
«желательный» —> «желаемый»
«позволительный» —> «позволяемый»
Так что пара «подозрительный» —> «подозреваемый» — вполне в общем ряду (в одном из рядов).
Часть указанных прилагательных так же проблематична, как и слово «подозрительный». К примеру, слово «жевательный»:
«жевательная резинка» — то, что подвергают жеванию
«жевательная мышца» — то, что жуёт само
Но если в случае с «жевательный» или, скажем, «строительный» не имеет большой важности, каким боком что-то причастно к жеванию или строительству, то в случае с «подозрительным» разница между двумя вариантами уточнённого понимания ОЧЕНЬ СУЩЕСТВЕННАЯ, особенно во времена массовых репрессий.
Ещё можно вспомнить пару
«презрительный» —> «презренный»
и подивиться тому, что нет аналогичной пары
«подозрительный» —> «подозренный»
Вообще в «великом и могучем» хватает непоследовательностей и двусмысленностей (короче, недоработок).
Я поискал, как Булгаков использует злополучное слово в других местах того же романа. Оказалось, что по-разному:
«— Гражданин! — опять встрял мерзкий регент, — вы что же это волнуете интуриста? За это с вас строжайше спросится! — а подозрительный профессор сделал надменное лицо, повернулся и пошел от Ивана прочь.»
«— Я извиняюсь, — заговорил он подозрительно, — вы кто такой будете? Вы — лицо официальное?»
«— О, зачем же, это неудобно, — мигом соорудил из двух сучков какой-то подозрительный телефон и потребовал у кого-то сию же минуту прислать машину…»
«— Ни в коем случае не допускаю мысли, — говорил негромко Афраний, — о том, чтобы Иуда дался в руки каким-нибудь подозрительным людям в черте города.»
Получается, что у Булгакова то так, то этак, причём в последнем примере даже затруднительно определить, какой вариант значения имеется автором в виду: контекст недостаточным оказывается для понимания. При использовании слова «подозрительный» поочерёдно в противоположных смыслах надо бы испытывать беспокойство, потому как это шероховатость. И русский язык вполне ведь позволяет эту проблему обходить. Получается, автор поддерживает расхлябанность языка вместо того, чтобы уходить от неё самому и помогать уходить другим. Если уж ставят в словарях на первое место вариант «вызывающий подозрение», то и надо этого варианта придерживаться, иначе будет небрежное отношение к языку, не делающее писателю чести.
От использования слова «подозрительный» в смысле «недоверчивый» надо отказываться, чтобы не путать людей. Если не писателям заботиться о таких неброских, но нужных вещах, то кому? Академикам? Учителям? Не народным же массам!
