. Прилегла? Да у нее рана на голове.
Сервантес. Ударилась, когда падала со стула.
Педро. Рана с левой стороны, а упала она на правую.
Педро. Господи! Какая жалость. И главное, в моем заведении. Я в отчаянии.
Теодоро. Нет, ты не в отчаянии. В отчаянии ты будешь, когда тебя закуют в колодки и применят к тебе все пытки, которые только существуют на земле. Вас всех тут закуют в колодки. Стража! Стража!
Теодоро выкатывается прочь.
Педро. Господи, ваша милость? Что же это такое? За что Господь меня покарал? Жил мирно, тихо, кажись, никого не обманывал. Да, недоливал пива немножко, да ведь иначе товар не продашь…
Сервантес(Олалье). Беги! Беги отсюда, куда глаза глядят. Сейчас здесь будет стража и всех закуют в кандалы.
Олалья. Я тебя не оставлю.
Сервантес. Не дури! Один я что-нибудь придумаю, вывернусь, в крайнем случае сбегу. Потом, я должностное лицо, я вне подозрений, а ты…
Голос Теодоро. Стража, стража, сюда!
Сервантес. Поздно…
Раздается храп. Все оборачиваются на Дульсинею. Она еще раз всхрапывает, потом открывает глаза.
Дульсинея. Где я?
Педро. Вы живы?!
Дульсинея. Да.
Сервантес(Олалье). Лучше бы она была мертва. Теперь она нас выдаст.
Дульсинея. Кто вы?
Педро. Я, изволите видеть, хозяин постоялого двора Педро Мартинес, это вот моя служанка Олалья, а это – его милость королевский комиссар.
Дульсинея. Хорошо. А кто я?
Дон Кихот(входя). Владычица моего сердца, прекрасная Дульсинея! Вы звали меня?
Темно. Постепенно становится светлее. Слышен голос Теодоро. Потом становится видно, что Теодоро сидит на сцене в левом углу, пишет письмо.
Теодоро(пишет и читает вслух)… «А равно и довожу до твоего сведения, любезный брат мой, что сей злонамеренный Дон Кихот вредоносным и мерзопакостным образом вскружил голову моей законной супруге, называя ее владычицей, прекраснейшей из дам и прочими не подобающими высокородной сеньоре прозвищами, унижающими ее честь и достоинство…» (Швыряет перо.) Черт побери! Поверить не могу, что я пишу это! Какой-то оборванный и вдобавок слабый мозгами идальго увел у меня жену!
Бесшумно появляется Марсела, стоит рядом с ним.
Марсела(тихо). Ваша милость…
Теодоро(подскакивая от ужаса). Что? Где?! Кто это?
Марсела. Это я, ваша милость.
Теодоро. Кто я?
Марсела. Я, Марсела.
Теодоро(приглядевшись). Блудница?
Марсела. Нет.
Теодоро. Что значит, нет? Ты Марсела или не Марсела?
Марсела. Я – Марсела, к вашим услугам. Но я больше не блудница.
Теодоро. Кто же ты, в таком случае?
Марсела. Я – святая.
Теодоро. Что?!
Марсела. Это мое твердое решение. Отныне я буду благонравной, чистой и добродетельной. Святая Марсела – вот как меня теперь следует звать.
Теодоро. А церковь тебя уже канонизировала?
Марсела. Всему свое время.
Теодоро. Ладно. И что такой уважаемой святой нужно от простого грешника?
Марсела. Я жажду мести.
Теодоро. Я тебе ничего не сделал.
Марсела. Нет, не вы. Я хочу отомстить Сервантесу.
Теодоро. А, это… Добродетельное желание. И очень благонравное. Он что, тебя бросил?
Марсела. Да. Со стула.
Теодоро. Прости?
Марсела. Я села к нему на колени. Я просто работала, а он меня сбросил. Я стала посмешищем. Я растеряла всех клиентов.
Теодоро. Сочувствую.
Марсела. Я знаю, ваша милость тоже от него пострадали.
Теодоро. Нет, это не так. Меня он со стула не бросал. Но ты права. Он друг этого мерзкого Дон Кихота. Так что, пожалуйста, мсти ему. Не имею ничего против.
Марсела. Речь сейчас не обо мне, а о вас. Ваша жена…
Теодоро(прерывает). Что? При чем тут моя жена?
Марсела(многозначительно). Дон Кихот, ваша милость.
Теодоро. Дон Кихот? Да моя жена просто дурачится. Она издевается над ним. Ничего серьезного…
Марсела. Вы так думаете? А что за письмо у вас на столе?
Теодоро. Это так. Разные счета. И вообще, кто ты такая, чтобы я давал тебе отчет?
Марсела. Хотите узнать, чем он занят сейчас?
Теодоро. Нет не хочу. Мне все равно. Кто он такой? Худородный дворянин, идальго. Да, может, и не дворянин даже. Напялил себе на голову таз для бритья и думает, что он – рыцарь. Таких рыцарей в каждой цирюльне по три штуки… (Не выдержав.) Ладно, черт с тобой! Чем он занят?
Марсела поворачивает голову в другой конец сцены. Он озаряется светом. Там сидит
