Примерно через час я добрался до Бронкса, а вскоре был уже в Манхэттене. «Ягуар» я бросил на углу 123-й и Амстердам-авеню, оставив ключи в замке зажигания и распахнув дверцу. У меня не было никаких сомнений, что максимум через десять минут его там уже не будет, но также я думал и о «кадиллаке», поэтому в качестве дополнительной приманки я оставил работающий мотор.
Дальше я отправился пешком. Пройдя почти целый квартал, я присел передохнуть, и тут я начал терять сознание. Я почти вырубился, но, на мое счастье, меня заметил… Кто бы вы думали? Дэнни-Алкаш, который как раз шел в круглосуточный магазин за спиртным. Он был здорово под мухой и шатался, но я каким-то образом уговорил его проводить меня хотя бы до Колумбийского университета. В конце концов он согласился и даже подставил плечо, чтобы я мог на него опереться. Как мы доковыляли до университета – не помню, помню только, как Дэнни орал на охранников у университетских ворот. Там я снова остался один, но все же сумел пройти остаток пути до медицинского центра Святого Луки. Я был на грани обморока, и мне приходилось часто останавливаться, чтобы перевести дух. Наконец я оказался перед дверью приемного отделения и вошел.
В приемном покое все было как всегда. Толкотня, шум, толпа травматиков, доктора и сестры носятся туда и сюда, хрипящее радио орет «Мир на земле».
Медицинская сестра протянула мне планшетку с бланком.
И тут я все-таки на пару минут вырубился.
Голоса. Голоса. Негромкие, успокаивающие…
– Всегда одно и то же, что под Рождество, что под Новый год.
– Да.
– Просто не знаю, что творится с людьми. С ума посходили…
– Да.
– Ладно. Что с вами случилось?
– Не хотелось бы углубляться в детали…
– Ясно. Давайте посмотрим, что там у вас…
– Ай!
– Вас ранили?
– Повторяю, доктор, я не хочу…
– Надеюсь, вы понимаете, что о каждом случае огнестрельного ранения мы обязаны сообщать в полицию?
– А как же врачебная тайна?
– Давно направлена на х…
– Очень смешно!
– Так, сейчас поглядим… Где больно?
– Вот здесь, в боку.
– О'кей, о'кей. Нет, просто приподнимите… Ого! Сильвия, ну-ка, быстро сюда! Помоги мне…
Меня положили на носилки. Когда с меня сняли куртку, стало ясно, что дело очень серьезное, и вот уже на мне разрезают свитер и футболку, и я чувствую, как в вену вонзается игла капельницы.
Один доктор был черным, второй – индейцем, все сестры и сиделки были цветными. Я был в Гарлеме. Я был дома. Повсюду на стенах были развешаны рождественские гирлянды, и я вдруг вспомнил, что сегодня – Рождество.
– Эй, счастливого Рождества! – сказал я.
– Побереги-ка силы, сынок.
Я не знал, что они там делают, но боль была адская.
– Знаете, доктор, по-моему, ваше обезболивающее не действует, – сказал я.
– Оно действует, иначе бы ты давно на стенку полез, – ответила сестра, державшая мою голову, пока ее напарница вставляла мне в нос какие-то пластиковые трубки.
– Нет, мне правда больно. Очень…
– Тебе повезло, что ты жив остался, – раздраженно откликнулся врач и начал что-то делать с моей грудной клеткой, отчего новая волна неимоверной боли прокатилась по всему моему телу. Потом мои веки отяжелели, перед глазами поплыл разноцветный туман.
– Дуракам… всегда… везет… – ответил я врачу и даже успел улыбнуться, прежде чем мне наконец-то удалось потерять сознание.
