1. Всем германским окруженным войскам во главе с Вами и Вашим штабом прекратить сопротивление.
2. Вам организованно передать в наше распоряжение весь личный состав, вооружение, всю боевую технику и военное имущество в исправном состоянии.
Мы гарантируем всем прекратившим сопротивление офицерам, унтер-офицерам и солдатам жизнь и безопасность, а после окончания войны возвращение в Германию или любую страну, куда изъявят желание военнопленные.
Всему личному составу сдавшихся войск сохраняем военную форму, знаки различия и ордена, личные вещи, ценности, а высшему офицерскому составу и холодное оружие.
Всем сдавшимся офицерам, унтер-офицерам и солдатам немедленно будет установлено нормальное питание. Всем раненым, больным и обмороженным будет оказана медицинская помощь.
Ваш ответ ожидается в 15 часов 00 минут, по московскому времени, 9 января 1943 года в письменном виде через лично Вами назначенного представителя, которому надлежит следовать в легковой машине с белым флагом по дороге разъезд КОННЫЙ — станция КОТЛУБАНЬ.
Ваш представитель будет встречен русскими доверенными командирами в районе „Б“ 0,5 км юго-восточнее разъезда 564 в 15 часов 00 минут 9 января 1943 года.
При отклонении Вами нашего предложения о капитуляции предупреждаем, что войска Красной Армии и Красного Воздушного флота будут вынуждены вести дело на уничтожение окруженных германских войск, а за их уничтожение Вы будете нести ответственность».
Паулюс отклонил ультиматум (по воспоминаниям Рокоссовского, советских парламентеров обстреляли с немецкой стороны), и 10 января 1943 г. на подступах к Сталинграду разверзся ад… Вот что вспоминал о последующих событиях командир 767-го гренадерского полка 376-й пехотной дивизии полковник Луитпольд Штейдле:
«10 января в 8 часов 5 минут русские начинают артиллерийский обстрел еще более сильный, чем 19 ноября: 55 минут воют „сталинские органы“, гремят тяжелые орудия — без перерыва залп за залпом. Ураганный огонь перепахивает всю землю. Начался последний штурм котла.
Потом орудийный гром смолкает, приближаются выкрашенные в белое танки, за ними — автоматчики в маскировочных халатах. Мы оставляем Мариновку, затем Дмитриевку. Все живое драпает в долину Россошки. Мы окапываемся у Дубинина, а через два дня оказываемся в районе станции Питомник в Толовой балке. Котел постепенно сжимается с запада на восток: 15-го до Россошки, 18-го до линии Воропоново — Питомник — хутор Гончара, 22-го до Верхне-Елшашш — Гумрака. Затем мы сдаем Гумрак. Исчезает последняя возможность самолетами вывозить раненых и получать боеприпасы и продовольствие.
(…) 16 января наша дивизия перестает существовать(…).
(…) Разложение усиливается. Иные офицеры, как, например, начальник оперативного отдела штаба нашей дивизии майор Вилуцки, удирают на самолете. После потери Питомника самолеты приземляются в Гумраке, который русские непрерывно обстреливают. Иные офицеры после расформирования их подразделений тайком бегут в Сталинград. Все больше офицеров хотят в одиночку пробиться к откатывающемуся назад немецкому фронту. Такие есть и в моей боевой группе (…)».
Вскоре и сам Штейдле присоединился к этому унылому потоку В Сталинграде в это время все еще шли уличные бои, город был буквально забит солдатами и офицерами, которые не знали, что им теперь делать. Кто-то лелеял надежду самостоятельно выбраться из котла, кто-то хотел понять, что происходит, и получить внятные приказы, а кто-то просто надеялся найти в городе еду и кров. Ни те, ни другие, ни третьи не достигли своих целей. Сталинград во второй половине января превратился в обстреливаемый со всех сторон остров отчаяния.
«По улице перед зарешеченными окнами движется несчетное число солдат. Уже много дней они переходят из одного окопа в другой, роются в брошенных автомашинах. Многие из них прибыли из укрепленных подвалов на окраинах Сталинграда; их выбили оттуда советские штурмовые группы; здесь они ищут, где бы укрыться. То тут, то там появляется офицер. В этой сутолоке он пытается собрать боеспособных солдат. Однако многие из них предпочитают присоединиться к какому-либо подразделению в качестве отставших. Советские войска наступают и безостановочно продвигаются из одного квартала, сада, заводской территории к другой, захватывая позицию за позицией. (…) Многие предельно устали, чтобы самостоятельно покончить с этим и покинуть этот разваливающийся фронт. Такие продолжают сражаться, так как рядом с ними стоят другие, намеревающиеся защищать свою жизнь до последнего патрона, те, кто все еще видит в советском солдате настоящего врага или же боится возмездия.
