Самое главное, чего необходимо достичь любой ценой, — восстановление суверенитета над внешней и внутренней политикой страны, то есть возврата в точку, в которой мы свернули «не туда».
В «Путешествии к центру Земли» Жюля Верна есть эпизод, в котором путешественники, спустившиеся под землю по жерлу вулкана и блуждающие по запутанным подземным лабиринтам, выходят на развилку и, понимая бессмысленность размышлений, какой из двух путей выбрать, решают пойти по неверному. Оказавшись через два дня пути в тупике, они возвращаются обратно и идут уже в правильном направлении.
Прошло не два дня — два десятилетия. Что еще должно случиться со страной, чтобы мы осознали тупик выбора, сделанного нами в приснопамятном августе 1991 года в ходе совершенной тогда «великой криминальной революции»?
Следующее, что важно. Не было в истории успешных социально-экономических преобразований, осуществленных «демократическим» путем в странах, не окруженных со всех сторон морями и океанами, без раскрытого над ними кем-то «ядерного зонтика» и закачиваемых гигантских финансовых средств. Не забудем: американская модернизация прикрывалась шириной Атлантики и доктриной Монро, советская индустриализация начиналась с разгрома «правого» и «левого» уклонов и вышла на пик после ликвидации сопротивления в центральном партийном штабе; китайская — после уничтожения «банды четырех» и решительного подавления антиправительственных выступлений на площади Тянаньмэнь. Явленное миру британское промышленное чудо XVII века, как и японское тремя столетиями позже, — плоды превращения стран в «непотопляемые авианосцы», то есть в окруженные морями оплоты военной силы в лице соответственно британского и американского военных флотов, во втором случае еще и включенного в систему глобальной обороны США на «дальних» рубежах.
Поэтому потребуется не демократия, а мобилизация — решительная, в том числе идеологическая, осуществляемая под видоизмененным ленинским лозунгом «Отечество в опасности!». Хотя и демократия останется актуальной. Но только в своем первоначальном прочтении — как инструмент обеспечения интересов и, главное, власти большинства, а не маргинальных меньшинств, особенно либерального и сексуальных.
У России было три возможности соединиться с Западом. Первую отверг Александр Невский в XIII веке, заключив фактический союз с Золотой Ордой против католической экспансии; вторую — московские князья и цари в XV-XVII веках. Многочисленные войны с Польшей — это борьба восточного и западного проектов организации единого геополитического пространства. Победи в них Польша — восточная граница России прошла бы по Верхней Волге, став межой кровопролитного противостояния христианства с исламом. Третий раз западный вектор отверг И. В. Сталин, благодаря деятельности которого наша страна более чем на полвека превратилась, выражаясь языком «Великой шахматной доски» Бжезинского, в одно из двух главных геостратегических действующих лиц.
Наше поколение не вправе пересматривать выбор, последовательно подтверждавшийся отечественной историей на каждом из ее крутых поворотов. Сама постановка вопроса о таком пересмотре, по мнению автора, выглядит кощунственной. Нельзя с хлестаковской «легкостью в мыслях необыкновенной» отказываться от собственного исторического «я», от цивилизационной идентичности и памяти предков, освоивших гигантские просторы и построивших одну из величайших держав в истории, от освященной принципом соборности взаимосвязи прошлых, нынешних и будущих поколений. Все стенания по поводу возвращения в «историю» и в «человеческую цивилизацию», из которых мы якобы выпали, и прочие глупости, которые нам вдалбливают на протяжении уже двух десятилетий, являются либо тотальным заблуждением, либо, скорее, целенаправленной информационно-пропагандистской спец-операцией глобального масштаба.
Поэтому вопрос о том, за какой «крюк» зацепилась и на чем именно повисла Россия после распада СССР, — важный, но не определяющий. В наше стремительно убыстряющее свой бег время куда актуальнее другое — историческая передышка, отпущенная нашей стране и нашей элите на осознание происшедшего, заканчивается, а его уроки остаются неусвоенными. Примерно так же царский режим, положившийся на реформы П. А. Столыпина, а затем на патриотический подъем, вызванный началом Первой мировой войны, утратил историческую динамику, пропустив нарастание в недрах общества и в окружающем нас мире всеобъемлющего и беспощадного кризиса, поставившего страну на грань исторического выживания.
