– Неужели вон тот девол действительно ободрал того беса до последнего серебряного гроша, который у него был? И все потому, что он прятал в руке боб, который, по идее, должен был находиться хотя бы под одной из этих ракушек?
Ее пронзительный голос было невозможно замаскировать, и этот бес его услышал. Он злобно зыркнул на девола, а тот в свою очередь злобно зыркнул в нашу сторону. Бес потребовал вернуть ему деньги. Демон, разумеется, отказался. Это повлекло за собой препирательство с торговцем, что в свою очередь привлекло публику из соседних палаток. Я положил руку на спину Калипсе, уводя ее прочь от драки, которая должна была начаться через… десять секунд.
Девять. Восемь. Семь. Шесть.
– Ты надул меня, гнусный мерзавец! Гони назад мои деньги, или я оторву тебе голову!
Мдааа, слегка с опережением графика.
Девол-продавец кожгалантереи внимательно слушал, пока Калипса перечисляла ему детали футляра, который хотела Асти. Мы все решили, что будет лучше, если никто из Золотого Клада не раскроет рта. Мне меньше всего было нужно, чтобы поползли слухи об их присутствии в этом измерении. Это положило бы начало золотой лихорадке, какой не было уже столетие.
– …И кашемировая подкладка. Пурпурная, – сказала Калипса. – Хорошего качества, чтобы прослужить сто лет.
– Понятненько, – сказал Станкель, записывая информацию на клочке пергамента. – Не то, что я обычно делаю для тебя, детка, – сказал он, похлопывая Танду по заду. Она улыбнулась ему с такой необузданной нежностью, что он в тревоге убрал руку. Я усмехнулся.
– Можешь назвать примерную сумму? – спросил я.
– Ну что ж, это работа на заказ, – начал девол, отмечая пункты в списке. – Срочно, сказали вы. Специальные красители. Для подкладки лучше взять краску из крыльев жука-клегборна – она лучшая. Не полиняет, не выцветет. Рисунок на коже, изображающий вытекающую из фонтана воду, разбивающиеся о берег волны и тому подобное. Если вы не против магической резьбы, я могу сделать любую, какую только пожелаете. Это сэкономит время. Имя наверху – Асти, вы так сказали?
Он взглянул на меня с блеском в глазах. Я испугался, что он поймет. Деволы неспроста считались в доброй сотне измерений самыми хватками торговцами. Они все улавливали с полуслова и никогда не упускали ни единой мелочи, на которой можно было бы заработать.
– Да. – Я наклонился ближе. – Я бы не хотел, чтобы оно стало известно. Мы проводим… некую операцию. Ну, ты меня понял. Хотим слегка смошенничать, чтобы вывести мошенника на чистую воду. Не то чтобы у нас была настоящая Асти.
– Понятно, – сказал Станкель, облизывая кончик карандаша и делая последнюю пометку. – Нет, не надо мне ничего объяснять. Где бы ты раздобыл сокровище из Клада, Ааз? – усмехнулся он.
Меня возмутил его намек, но я не хотел затевать ссору. Во всяком случае, пока.
– Сколько? – спросил я.
– Э-э-э, учитывая, что ты старый друг, а Танда – постоянный клиент… ползолотого.
– Сколько? – уточнил я.
– Половина золотого. И я вынимаю хлеб изо рта моих детей, чтобы дать вам такую низкую цену.
– Твоим детям уже за шестьдесят, – заметил я. – Если ты все еще их кормишь, ты такой же никчемный родитель, как и бизнесмен. Это, конечно, хорошая работа, но я мог бы уломать Стеджера сделать для меня то же самое за десятую часть.
– Десятую часть! Ты в своем уме?
Я улыбнулся. Похоже, дело сдвинулось с мертвой точки.
– Не такой сумасшедший, как ты.
– И как только у тебя язык повернулся предложить мне такую унизительную сумму за мои высококачественные кожаные изделия? – Он обратился к прохожим: – Этот вонючий извращенец думает, что может попросить мастера Станкеля выполнить его заказ за жалкую десятую часть золотого! Четыре десятых, или я вышвырну твою чешуйчатую задницу из этой палатки!
– Изверг! – проревел я. – Хотелось бы мне увидеть, как ты это сделаешь! Две десятых!
Время обеда уже прошло, поэтому толпа, что собралась послушать наш торг, была не такой большой, как могла бы, что меня вполне устраивало. Я не хотел, чтобы какой-нибудь зевака стал читать через плечо Станкеля. Тананда привыкла торговаться на Базаре, но Калипса уже начала потихоньку пятиться прочь от наших голосов. У меня не было времени, чтобы дать ей понять, что все идет нормально. Внезапно я заметил блестящие глаза Эрзаца, выглядывающие из-под обертки, закинутой на ее плечо. Постепенно Калипса перестала дрожать. Спустя какое-то время я увидел, что ей даже нравится наш спектакль. Когда мы наконец закончили торг и я согласился на четверть золотого, она присоединилась к аплодисментам других зрителей. Я и сам подумал, что спектакль удался на славу.
