Я уже успел оценить коллекцию мерзких орудий пыток Хайперина. Большинство из них наверняка привели бы в восторг людей с ограниченными социальными возможностями вроде тех, что тащили нас сюда по улицам. Все эти приспособления были способны сотворить с вашим телом вещи, которые вам не увидеть даже в самом страшном сне. Рядом с ними, словно музейные гиды, жаждущие продемонстрировать свою коллекцию насаженных на булавки бабочек, топталась горстка профессиональных мучителей в черных капюшонах, голых до пояса, со смазанными маслом торсами.
Изверги довольно неплохо переносят пытки. В отличие от нас, тролли не столь выносливы, а уолты – и вообще существа крайне хлипкие. Сеанс общения с любым из этих инструментов явно гарантировал, что никому из нас больше никогда не сыграть на пианино. Я поклялся Богу Второго Шанса, что если мы останемся невредимы, то я немедленно начну брать уроки игры на фортепьяно.
Я взглянул на Тананду, чтобы узнать, есть ли у нас хотя бы слабая надежда на магический побег. Она слегка покачала головой, и я понял: она из последних сил поддерживает наши чары маскировки. Я опасался, что ее силы растянуты до предела. Она могла накладывать не слишком мощные чары, в основном связанные с ее многочисленными профессиями. Замки на наших цепях были старые и, вероятно, порядком изъеденные ржавчиной. Я многозначительно посмотрел на Чашу. Если раньше я лишь изредка подумывал о том, не вернуть ли мне мои магические способности, то теперь я горел желанием это сделать. В общем, это был наш последний шанс.
– Итак, надеюсь, вы видите, лорд Фистула, – с мерзкой улыбочкой произнес Хайперин, – что мы здесь весьма озабочены безопасностью. Увидимся через шесть дней, – добавил он и направился к двери. Его заплечных дел мастера с сожалением оглянулись на свои рабочие инструменты, опустили свои железки и поспешили следом за хозяином.
– Я салютую вам, маркграф! – крикнул я ему в спину. – Более того, я хочу выразить вам свое почтение.
Он с любопытством повернулся ко мне:
– И как бы вы это сделали?
– Позвольте мне поднять за вас тост. Какая разница, начнется наш шестидневный пост сейчас или через минуту?
– Вас мучает жажда, лорд Фистула? – спросил Хайперин, подходя ко мне. На его пухлом личике было написано нескрываемое злорадство. – Тогда не желаете ли воспользоваться предметом вашей самой сложной кражи?
Как я и надеялся, он схватил Чашу со стола и помахал ею перед моим лицом. Помятый, потускневший от времени кубок выглядел так себе, но я вспомнил, каким жалким казался Эрзац, пока я не удалил с него ржавчину. Чаша была замаскирована аналогичным образом. Ни один пентюх не посмотрит на нее дважды. В отличие от извергов, они не чуют запаха золота. Мы же чуем его за версту.
Я презрительно усмехнулся, глядя на кубок, стараясь не выдать того рвения, что владело мной.
– И вы ожидаете, что я стану пить из этой безвкусной дешевки?
– Если, по-вашему, кубок не достоин вашего внимания, то, возможно, вы объясните мне, зачем вам понадобился дешевый трофей какого-то никчемного мальчишки? – спросил маркграф. – Лично я не вижу в нем ничего особенного.
– Мой коллега, вероятно, хотел бы, чтобы я на него взглянул, – сказал я, пожимая плечами, насколько то было возможно под тяжестью цепей. – В конце концов, мы брали интервью у парня о забеге, в котором он участвовал, рассчитывая на победу.
– Тогда ладно, – сказал маркграф, нетерпеливо махнув рукой. – Выпей за мое здоровье. В принципе я не против, раз ты скоро умрешь в этой камере, как только Его Светлость подтвердит, что все вы отъявленные мошенники. В честь последних минут дневного света продолжай.
Один из охранников налил в чашу мутную воду из дождевой бочки у окна. Я догадывался, что в ней остужали орудия пыток.
– Что, даже не вино? – обиженно спросил я.
– Скажи спасибо и за это, преступник, – надменно бросил мне стражник.
Я пожал плечами:
– Что ж, иногда можно выпить и воды. Главное, не переусердствовать.
– Я почти восхищаюсь вами, лорд Фистула, – сказал маркграф. – Проявлять такую беззаботность перед лицом смерти.
– Галантность – мое второе имя, – буркнул я.
